Ричард Бротиган - В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)

Хибару покрывала жестяная крыша, за много лет проржавевшая докрасна, точно шляпа, которую надевали приговоренным к гильотине. Угол крыши оторвался и клацал на горячем речном ветру.

Показалась машина. Пожилая пара. Машина вильнула, съехала с дороги и чуть не упала в реку. Видимо, им нечасто приходилось видеть в этих краях хичхайкеров. Пока машина не скрылась за поворотом, мужчина и женщина постоянно на меня оглядывались.

От нечего делать я стал ловить садком мух. Получилась неплохая игра. Правила были следующими: я не мог гоняться за мухами, приходилось ждать, когда они подлетят поближе. Это помогло хоть чем-то занять голову. Я поймал шесть штук.

Неподалеку от хибары стоял деревянный нужник с распахнутой настежь дверью. Нутро сортира было открытым, как человеческое лицо – так, будто он хотел сказать:

– Старый хрен, который меня построил, срал здесь 9745 раз, пока не умер – и я не хочу, чтобы кто-то еще ко мне приближался. Он был хороший мужик. Он выстроил меня как надо. Оставьте меня в покое. Я теперь памятник его почившей жопе. Ничего тут нет интересного. Потому дверь и открыта. Если приспичит, срите в кустах, как олени.

– Хер с тобой, – сказал я сортиру. – Все, что мне нужно, – это поскорее отсюда свалить.

В детстве я дружил с мальчиком, который из-за грыжи превратился в лимонадного пьяницу. Он рос в очень большой и бедной немецкой семье. Чтобы прокормиться, старшим детям приходилось целое лето собирать в поле бобы по два с половиной цента за фунт. Работали все, кроме моего друга, потому что у него была грыжа. У родителей не хватало денег на операцию. И даже на то, чтобы купить бандаж. Так что мой друг сидел дома, превращаясь в лимонадного пьяницу.

Однажды августовским утром я зашел к нему в комнату. Он еще лежал в кровати, выглядывая из-под революционных лоскутов старого одеяла. Ни разу за всю свою жизнь он не спал на простынях.

– Принес? – спросил он.

– Ага, – кивнул я, показывая на карман.

– Хорошо.

Друг спрыгнул с кровати, и я увидел, что он уже одет. Он как-то говорил, что перед сном никогда не снимает одежду.

– Зачем? – говорил он. – Все равно потом вставать. Так лучше. Глупости это – раздеваться, потом опять одеваться.

Он двинулся на кухню, огибая по пути младших детей, чьи мокрые ползунки пребывали на разных стадиях анархии. Он приготовил себе завтрак: кусок домашнего хлеба с сиропом и ореховым маслом.

– Пошли, – сказал он.

Друг доедал свой сэндвич, пока мы шли в лавку. Она была в трех кварталах, на другой стороне пустыря, покрытого густой желтой травой. Там сидели фазаны. Откормившиеся за лето, они лениво отлетели в сторону, когда мы подошли совсем близко.

– Привет, – сказал бакалейщик. По его лысому черепу расползлось красное родимое пятно – такой формы, словно на голове запарковали старую машину. Бакалейщик без слов выставил на прилавок пакет сухого виноградного лимонада.

– Пять центов.

– Давай, – сказал мой друг.

Я достал из кармана пятак и протянул бакалейщику. Тот кивнул, и старая красная машина качнулась взад-вперед, точно с водителем случился эпилептический припадок.

Мы ушли.

Теперь мой друг шел впереди. Один из фазанов поленился даже взлететь. Он бежал перед нами через пустырь, словно пернатая свинья.

В доме моего друга началась церемония. Приготовление лимонада стало для него и романтикой, и ритуалом. Все должно было происходить достойно, с точным соблюдением протокола.

Первым делом мой друг достал галлонную канистру, и мы двинулись к той стороне дома, где из середины грязной лужи, как палец святоши, торчал водопроводный кран.

Друг высыпал в канистру содержимое пакета. Затем поместил ее под кран и повернул вентиль. Пузырясь и плюясь во все стороны, из крана полилась струя воды.

Друг внимательно следил, чтобы канистра не переполнилась и ни одна драгоценная капля лимонада не оказалась на земле. Когда вода поравнялась с краем, он точным мягким движением повернул вентиль – так знаменитый нейрохирург извлек бы из мозга пациента больное воображение. Затем мой друг туго закрыл крышку и как следует встряхнул канистру.

Первая часть церемониала была окончена.

Подобно вдохновленному служителю экзотического культа, мой друг справился с ней как нельзя лучше.

На крыльце появилась мать и голосом, полным песка и пеньки, спросила:

– Ты собираешься сегодня мыть посуду?.. А?

– Сейчас, – ответил он.

– Сделай милость, – сказала она и ушла, как будто не появлялась вовсе.

Вторая часть церемонии началась с торжественного внесения канистры в заброшенный курятник на заднем дворе.

– Посуда подождет, – сказал мне друг. Бертран Рассел [3] Бертран Рассел (1872–1970) – английский философ, логик, математик, общественный деятель. Основоположник английского неореализма и неопозитивизма. и тот не смог бы выразиться точнее.

Друг отворил дверь, и мы вошли в курятник. На полу валялись полусгнившие комиксы. Они были похожи на упавшие яблоки. В углу лежал старый матрац, а рядом стояли четыре четвертьгаллонные банки. Друг наклонил над ними галлоновую канистру и очень аккуратно перелил содержимое, не уронив на пол ни капли. Потом туго закрутил крышки, и дневной запас питья был готов.

Один пакет сухого лимонада рассчитан на две четвертьгаллонные банки, напиток моего друга был жалкой тенью того, чем ему положено быть. И еще в каждую банку обычно добавляют полстакана сахара, но друг никогда не клал в свой лимонад сахар, потому что сахара у него никогда не было.

Мой друг сотворил себе собственную лимонадную реальность и жил озаренный ею.

А это маленькая поваренная книжка для Рыбалки в Америке – на случай, если бы Рыбалка в Америке стал богатым гурманом, подружкой у него была Мария Каллас [4] Мария Каллас (1923–1977) – греко-американская оперная звезда. и они ужинали бы при свечах за мраморным столом.

Компот из яблок

Возьмите дюжину золотых пеппинок, очистите кожуру и аккуратно удалите сердцевины перочинным ножом; погрузите яблоки в воду и как следует прокипятите; в малом количестве воды разведите сахар, добавьте туда несколько яблок, их можно порезать дольками, и кипятите, пока не получите сироп; залейте им остальные пеппинки, добавьте по вкусу сушеной вишни и мелко нарезанной цедры лимона. Следите внимательно, чтобы пеппинки не разварились.

Они бы ели яблоки, и Мария Каллас пела бы Рыбалке в Америке песни.

Твердая корочка для больших пирогов

Возьмите пек [5] Мера для сыпучих продуктов, равная 8,81 галлона. муки; шесть фунтов масла вскипятите в галлоне воды, снимите пенку с минимальным количеством жидкости и залейте ею муку. Перемешайте в однородную массу и, не дав остыть, разделите на куски. После чего придайте им нужную форму.