Ричард Бротиган - В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)
- Название:В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-17-111055-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ричард Бротиган - В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник) краткое содержание
Очаровательно безумный сюрреалистический роман «В арбузном сахаре», – странная сказка для взрослых, в которой действие происходит в причудливо-игрушечном «арбузном мире», где ставят памятники травам и тучам, обитают разумные и очень вежливые (но от того не менее плотоядные) тигры, а от цвета выращиваемых арбузов зависит очень и очень многое.
«Рыбалка в Америке», которая принесла автору мировую славу, двухмиллионный тираж и поистине культовый статус, неоднократно называлась критиками «антироманом», – это чисто модернистское произведение, в котором Бротиган сознательно отказывается от привычных повествовательных форм и погружает читателя в область психоделического калейдоскопа мотивов и образов, понимаемых, скорее, интуитивно, нежели логически.
Книга содержит нецензурную брань
В арбузном сахаре. Рыбалка в Америке (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Об этом они и говорили, попивая вино.
Они говорили о том, что можно прицепить блохам на спину кусочки цветной бумаги – получатся маленькие костюмы.
Они сказали, что лучший способ дрессировки блох – это кормить их по специальной системе. Обязательно давать им пить твою кровь в строго определенное время.
Они говорили о том, как построят маленькие блошиные тележки, столики для бильярда и велосипеды.
Билеты на свои блошиные представления они будут продавать по пятьдесят центов. Цирк определенно ждет большое будущее. Может даже Эд Салливан [10] Популярная в 1950–60-х годах программа.
покажет их в своем шоу.
Естественно, блох у них пока не было, но этих тварей легко наловить в шерсти белого кота.
Потом они решили, что у сиамских котов блохи должны быть умнее, чем у обыкновенных уличных. Вполне разумное предположение: блохи, пьющие интеллигентную кровь, сами обретают интеллигентность.
Тема иссякла, мы сходили за пятой бутылкой портвейна, потом вернулись к деревьям и Бенджамину Франклину.
Близился закат, в полном соответствии с законами вечности земля остывала, и с Монтгомери-стрит, словно стая пингвинов, возвращались офисные девушки. Они бросали на нас мимолетные взгляды и ставили отметку: пьяницы.
Художники заговорили о том, что неплохо бы отправиться на зиму в психушку. Они сказали, что там тепло, телевизоры, чистые простыни, мягкие кровати, картофельное пюре с мясной подливкой, раз в неделю танцы с поварихами, сухая одежда, безопасные бритвы и симпатичные сестрички-практикантки.
Да-да, психушку определенно ждет большое будущее. Зиму, проведенную в ней, ни в коем случае нельзя считать потерянным временем.
Однажды утром я шел из Стилхеда вдоль реки Кламат – большой, мрачной и тупой, как динозавр. Ручей Тома Мартина – холодный чистый проток – вытекает из расселины и впадает сначала в дренажную трубу под автотрассой, потом в Кламат.
В небольшую запруду, образовавшуюся там, где ручей вытекает из трубы, я забросил поплавок и подсек девятидюймовую форель. Очень красивая рыба чуть было не сорвалась с крючка над самой водой.
Ручей тек по дну непролазного каньона, заросшего ядовитым сумахом, но я все равно решил подняться по течению – мне очень нравился вид и звук этого ручья.
Имя тоже.
Ручей Тома Мартина.
Хорошо называть ручьи в честь людей, а потом брести по берегу, разглядывая все, что они знают, умеют и на что претендуют.
Но этот ручей оказался настоящим сучьим сыном. Я получил по полной программе: колючки, заросли сумаха, ни единой заводи, чтобы забросить удочку, а местами русло настолько сужалось, что ручей превращался в струю из водопроводного крана. Доходило до того, что я зависал на месте, не зная, куда поставить ногу.
Нужно быть сантехником, чтобы ловить рыбу в этом ручье.
После той первой форели я остался в одиночестве. Но понял это далеко не сразу.
Два кладбища лежали бок о бок по сторонам двух небольших холмов, между ними тек Кладбищенский ручей – медленный, торжественный, как похоронная процессия в жаркий день, с отличной форелью.
Смерть не возражала, чтобы я ловил в ручье рыбу.
На одном кладбище росли деревья, политая из ручья трава весь год сохраняла зелень и свежесть Питера Пэна [11] Питер Пэн – герой одноименной пьесы Дж. М. Барри (1860–1937), по которой не раз ставились мюзиклы и снимались фильмы, в том числе Уолтом Диснеем.
, у могил высились мраморные надгробия, памятники и склепы.
Другое кладбище предназначалось для бедных: деревья на нем не росли, а трава за лето становилась бурой, как спущенные автомобильные шины, и тихо ждала, когда поздней осенью появится наконец механик-дождь.
Мертвым беднякам не ставили роскошных памятников. Надгробиями им служили деревянные таблички, похожие на горбушки черствого хлеба.
Преданному отцу-недотепе
Любимой мамочке, уработавшейся до смерти
На некоторых могилах стояли стеклянные и консервные банки с полевыми цветами:
Вечная
Память
Джону Талботу,
Укокошенному
в возрасте 18-ти лет
в таком-то притоне.
1 ноября 1936 года
Эта майонезная банка
с полевыми цветами
оставлена здесь шесть месяцев назад
его сестрой,
которая сейчас
в сумасшедшем доме
Пройдет время, и, подобно сонному повару привокзального буфета, разбивающему яйца о край сковородки, непогода позаботится об их деревянных именах. Между тем богатые имена надолго останутся в мраморе, как надписи на бутылках с дорогим коньяком, или, словно кони, унесутся причудливой дорогой прямиком на небо.
Обычно я ловил рыбу в Кладбищенском ручье в сумерки, когда открывались шлюзы и появлялось много хорошей форели. Мне не мешало ничего, кроме нищеты смерти.
Однажды, собираясь домой и отмывая в ручье форель, я вдруг представил, что иду по бедному кладбищу, подбираю траву, стеклянные и консервные банки, таблички, завядшие цветы, жуков, сорняки, прах, потом прихожу домой, зажимаю плоскогубцами крючок, цепляю к нему слепленную из всего этого добра наживку, выхожу во двор, и, забросив привязанный к леске крючок высоко в небо, смотрю, как он летит за облака и пропадает в вечерних звездах.
Хозяин книжного магазина не был колдуном. Он не имел ничего общего с трехногим вороном на одуванчиковом холме.
Естественно, он был еврей, отставной торговый моряк, торпедированный когда-то в Северной Атлантике и болтавшийся на волнах до тех пор, пока смерть не махнула на него рукой. У него имелись: молодая жена, инфаркт, «фольксваген» и дом в округе Марин. Он любил книги Джорджа Оруэлла [12] Джордж Оруэлл (1903–1950) – английский писатель и публицист.
, Ричарда Олдингтона [13] Ричард Олдингтон (1892–1962) – английский писатель, автор книг о потерянном поколении.
и Эдмунда Уилсона [14] Эдмунд Уилсон (1895–1972) – американский критик, писатель.
.
Школу жизни он прошел в шестнадцать лет сперва у Достоевского, потом у проституток Нового Орлеана.
Книжный магазин представлял собой старую автостоянку для кладбищ. Тысячи погостов выстроились там рядами, словно машины. Большинство книг не переиздавали много лет, они никому не были нужны: люди, когда-то читавшие их, либо умерли, либо забыли, что в них написано, и по органическим законам музыки книги вновь обрели девственность. Они несли на себе древние значки копирайта, словно возрожденную невинность.
Я приходил в магазин вечерами после работы – в том ужасном 1959 году.
В глубине располагалась кухня, где в медной джезве хозяин варил крепкий турецкий кофе. Я пил кофе, читал старые книги и ждал, когда закончится год. Над кухней была небольшая комнатка.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: