Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Горнт похолодел, вспомнив, как слова Тесс тогда окружили его со всех сторон, как стена, ту гордость, с которой она произнесла «тайпэн „Благородного Дома“», даже когда добавила «пусть этот титул для меня и временный». В тот же миг он вдруг осознал, что сейчас эта женщина действительно была тайпэном, понял, что к кому бы ни перешел вскоре этот титул, этот человек не получит вместе с ним и власть. Понял – и страх поразил его, как удар кинжала, – что ему еще долго придется иметь с нею дело, что уничтожая «Брока и Сыновей», он, возможно, создал чудовище себе на погибель.

Боже милосердный, она может разнести меня в клочья, стоит ей только захотеть! Как мне сделать ее союзницей, сохранить ее как союзницу? Она должна быть на моей стороне, чего бы это ни стоило.

Смех Дмитрия и Марлоу вернул его назад. Его мир снова обрел равновесие. Горящие свечи, обеденный стол, прекрасное серебро, прекрасные друзья. Он в полной безопасности в Иокогаме, печать уже убрана из сейфа и надежно спрятана, уже написано письмо, нужная дата и печать поставлены, оно подкрепляет недостаточно веские улики против ключевого члена Совета директоров; другое письмо косвенно указывает на участие в преступном сговоре его председателя. Без них весь Совет упадет на колени, как развалившийся карточный домик, так должно случиться, они не устоят перед своим единственным шансом поквитаться с Тайлером и Морганом Броком. И не нужно бояться Тесс Струан. Она в моей власти не меньше, чем мое будущее – в ее.

Мне есть чем быть довольным. Вот я, мне двадцать семь, голова Моргана почти что в корзине, я тайпэн будущей компании «Ротвелл-Горнт», сижу во главе великолепного стола, слуги ждут моих приказаний. И она здесь, прекрасная, в скором будущем богатая, и любит меня, как бы она ни старалась скрыть это, моя будущая невеста при любом исходе – ребенок Малкольма только повысит цену для Тесс, смелую, но приемлемую цену, которую она с радостью заплатит!

– Здоровья, и на долгие годы, – молча произнес он тост, поднимая бокал за Анжелику, за себя, за них обоих, уверенный, что его будущее безгранично.

Для гостей его тайный тост прошел незамеченным, они были слишком увлечены беседой, стараясь завоевать ее внимание. Он спокойно наблюдал за ними. Большей частью же он смотрел на нее. Затем легонько ударил по столу.

– Анжелика, джентльмены, минуту внимания, пожалуйста. У нас есть индийский пряный суп, густой и острый, запеченая рыба с луком, оливки и охлажденное белое вино «Крю Водезир», щербет и шампанское, затем ростбиф с картофелем и красным вином «Сент-Эмильон» – шеф-повар «отыскал» прекрасный кусок струановской говядины… не волнуйтесь, мэм, – заметил он со смешком, – кусок был куплен, не украден. Затем пирог с курицей и под конец сюрприз, последний из всех сюрпризов.

– И что это будет? – поинтересовался Марлоу.

– Подождите, сами увидите. – Он посмотрел на Анжелику.

Она улыбнулась своей загадочной улыбкой, которая так волновала его, как улыбка Моны Лизы, которую он видел в Лувре во время одной из поездок в Париж – увидел и запомнил навсегда.

– Я думаю, мы должны довериться нашему хозяину, капитан, – тихо сказала она. – Вы не согласны?

Воскресенье, 11 января

Ночью Анжелика проснулась в холодном поту: она вернулась в прошлое, во французскую миссию, маленькие бутылочки мамы-сан стояли на столике у кровати, одна уже пустая, другая наготове, чтобы откупорить и выпить, как только начнутся спазмы.

Она обнаружила, что лежит в теплой постели в своей спальне, угли в камине еще теплятся, ночная лампа отбрасывает густые тени, и ужас оставил ее, колотящееся сердце успокоилось, и она стала ждать первых признаков. Ничего. Никаких спазмов или боли в животе. Минуты ожидания. По-прежнему ничего. Слава богу, подумала она, мне, должно быть, приснилось, что они начались. Она обмякла на пуховой перине, глядя на огонь, еще не вполне проснувшаяся, на углях рисовались мирные картины, вот радостный вид парижских крыш на закате дня, перетекающий в летний пейзаж с домиком в Провансе, о котором она мечтала, ее крошка-сын мирно спит у нее на руках. – « Иисус, Мария , пожалуйста, сделайте так, чтобы ничего не началось. Пожалуйста».

Вчера днем появился Бэбкотт.

– Случайно проходил мимо, решил проведать, как вы тут.

– Не нужно сказки сочинять, – резко ответила она. – Доктор Хоуг сказал мне то же самое сегодня утром. Слово в слово.

– Погодите сердиться, дорогая Анжелика, я действительно случайно оказался поблизости и действительно хотел повидать вас. Чтобы успокоить.

– О?

– Да, старина Хоуг сказал, что вы немного нервничаете. Это и понятно, – кивнул он с улыбкой. – И еще сказать вам то, что вы не дали сказать ему, он и рта не успел раскрыть, как вы его выпроводили: вполне возможно, что ваши месячные задержатся, у вас могут появиться легкие спазмы, которые пропадут и вернуться уже по-настоящему через день-другой. Или даже никогда не вернутся.

– Как это получается, что вы, доктора, такие умные, а ничего не знаете, по-настоящему не знаете, даже о такой простой вещи, как есть ребенок или нет ребенка, ведь этот процесс как будто известен человечеству уже несколько лет, – вспылила она, расстроенная и уставшая за последние дни от бесконечных взглядов искоса и молчания, внезапно наступавшего при ее появлении. – Будьте любезны оставить меня в покое, вы оба, я сообщу вам, когда вы мне понадобитесь, если вообще понадобитесь. Оставьте меня в покое!

Он ушел, побитый и оплеванный, но ей было все равно. После яростной перепалки с отцом Лео в прошлое воскресенье, она старалась как можно больше времени проводить одна.

– Я ненавижу этого человека, – пробормотала она, – ненавижу его за то, что он так меня расстроил. Он подл, он не слуга Божий!

Во время исповеди он сказал:

– Может быть, вам следует попросить у Господа прощения за этот фиктивный брак, в котором вы участвовали, дитя мое, о, я знаю, что вас улестили, обманули. Но все равно это грех.

– Меня не обманывали, святой отец, и это не грех и не фикция. Наш брак был заключен в полном соответствии с законом.

– Законом еретиков? Он и есть фикция. Вы обманываете себя. Конечно же, он не законен и не имеет силы в глазах Господа.

– Он имеет силу в глазах английского закона, – сказала она, кипя от злости. – Он имеет силу в глазах Божьих. Имеет!

– Ах, бедное мое дитя, он не имеет силы, и вы знаете, что это так. Церковь не признает еретического бракосочетания, тем более свершенного морским капитаном. Перед лицом Господа вы не замужем.

– Нет замужем, церковь Малкольма признает мой брак, его закон тоже, закон моего мужа признает его. Я обвенчана по закону.

– Какая вы еще глупенькая. Не обманывайте себя. Вы католичка, истинная церковь не признает подобных браков. Покайтесь, дитя мое.