Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

Она села на кровати и потянулась, пораженная и обрадованная тем, что чувствует себя так бодро и так хорошо. Спазмы прошли, тянущая боль утихла до привычной, даже была меньше, как будто, и ощущение раздутости было не таким сильным.

И что было лучше всего, отчаяние покинуло ее. Это ее чудо, подумала она благоговейно. Последний месяц, вознося вечернюю молитву Пресвятой Богородице, она разговаривала с ней, вопрошала ее, молила, и однажды ночью, вконец измученная тревожным ожиданием, прислушалась. «Оставь это мне, дитя, это мое решение, не твое, – услышала она, услышала не ушами, а самой глубиной своего существа, – мое решение, все целиком, спи спокойно». Тревога больше не мучила ее в ту ночь.

Так это было ее решение, как чудесно! Анжелика была согласна принять ее вердикт. Волю Господа. И она приняла ее.

Подчиняясь порыву, она встала на колени у кровати, закрыла глаза и благословила ее, вознеся страстные слова признательности, еще раз сказала, как ей жаль, но от всего сердца поблагодарила за то, что тяжкое бремя снято с ее души, да исполнится воля Твоя… Анжелика опять скользнула под покрывала, готовая к кофе и встрече с миром. Кофе в это время, девять часов утра, был обычаем по воскресеньям, потом как раз можно было успеть принять ванну и одеться к церкви.

Церковь? Почему бы и нет? – подумала она, я должна вознести благодарность как положено, но никакой исповеди.

– А Со, приготовь мою ванну и… – А Со смотрела на нее во все глаза затуманенным взглядом. Анжелика вдруг поняла, что ее горничная, должно быть, видела пятна крови сзади на ее ночной рубашке.

А Со торопливо проговорила:

– Я приносить мыца. – Она засеменила к двери, но Анжелика оказалась там раньше и оттолкнула ее назад в комнату.

– Если ты расскажешь кому-нибудь, я выцарапаю тебе глаза!

– Ай-й-йа, нет понятна, мисси-тайтай, – охнула А Со, смертельно напуганная злобой на лице и в голосе своей хозяйки. – Нет понятна.

– Не ври, все ты понимаешь! Дью не ло мо-а , – выплюнула она кантонское ругательство: она слышала один раз, как Малкольм бросил эти слова Чену, когда был зол на него, и помнила, как Чен побелел. Малкольм никогда не рассказывал ей, что они означают, но на А Со они произвели тот же самый эффект, и ноги китаянки едва не подкосились.

– Ай-й-й-йа-ха!

– Если ты говорить, А Со, тайтай будет… – Анжелика в ярости вонзила свои острые ногти ей в лицо в миллиметре от глаз и оставила их там. – Тайтай делать вот так! Понятно?

– Понятна! Сик'лет, тайтай! – Перепуганная женщина простонала что-то по-кантонски и сжала пальцами губы, изображая скрепу. – А Со нет рассказать понятна!

Обуздав свою ярость, хотя сердце продолжало бешено колотиться в груди, Анжелика подтолкнула женщину к постели и снова забралась в нее. Повелительным жестом она указала на чашку.

– Дью не ло мо! Налей мне кофе!

Переполненная почтением и подлинным страхом, А Со налила кофе, протянула ей чашку и, смиренно сложив руки, встала рядом.

– Не болтать, убери всю постель, простыни, чистые. Секрет!

– Понятна тайтай, нет болтать, сик'лет, понятна.

– Не болтать! Или… – Ее ногти полоснули воздух. – Мыться!

А Со заторопилась прочь, чтобы принести горячей воды, но прежде всего, чтобы шепотом передать новость Чену, который закатит глаза к небу и скажет «ай-й-йа, что теперь сделает тайтай Тесс», и припустит со всех ног, чтобы отправить это известие с самым быстрым кораблем светлейшему компрадору Чену, который приказал им немедленно уведомить его, невзирая на затраты.

Кофе был восхитителен. Он успокоил ее желудок и состояние духа и прогнал легкое ощущение опухлости. Одной из самых больших истинных радостей для Анжелики в этом мире был утренний кофе, особенно с воздушными булочками и в компании с Колеттой на Елисейских Полях, в одном из уличных кафе, читая последний «Придворный циркуляр» и наблюдая, как весь свет неспешно прогуливается мимо.

Сначала церковь. Я притворюсь, что пока еще ничего не произошло – А Со не проболтается, она не посмеет. Кому рассказать первому? Хоугу? Андре? Эдварду? Мистеру Скаю?

Она уже беседовала с Небесным Нашим Скаем. Его совет сводился к тому, что у них не было иного выбора, кроме как ждать: смотреть, что будет делать Хоуг, и после этого, что предпримет Тесс. Письмо, полученное им от Тесс было коротким: «Дорогой мистер Скай, я знаю, что мой сын прибегал к вашим услугам. Отступитесь и воздержитесь впредь от участия в наших делах, моего сына и моих. Ничего хорошего из этого не выйдет».

– Интересный выбор слов, – прокомментировал он.

– У вас такой испуганный тон, словно мы уже проиграли.

– Вовсе нет, Анжелика. Нашей единственной позицией сейчас может быть ожидание. Инициатива в ее руках.

– Со следующей почтой я хочу написать стряпчим компании Струана и запросить отчет и опись наследства, оставленного моим мужем. – Эту идею подсказал ей Андре, который был сторонником немедленного открытия наступательных действий.

– Могу только приветствовать, если вы хотите угодить в ее ловушку.

– Что?

– Единственный образ, которого вы должны придерживаться, это убитая горем, незаслуженно притесняемая вдова, совсем еще дитя, которую склонил к раннему браку мужчина с сильной волей, а не обедневшая алчная вдова богатого мужа, распутного юноши, не достигшего еще совершеннолетия, который пошел против желания своей матери и взял в жены юную леди без средств из семьи, имеющей сомнительную репутацию, – пожалуйста, не сердитесь, я говорю лишь то, что может быть и, вероятно, будет сказано. Вы должны выжидать, дорогая леди, делая вид, будто надеетесь, что Тесс отнесется к вам по-человечески. Если бы его ребенок был… э… если вы ждете его ребенка, это было бы большим подспорьем.

– А если нет?

– Давайте поговорим об этом, когда это произойдет, я хочу сказать, когда не произойдет. Времени на раздумье доста…

– Времени у меня не так много. У меня кончатся деньги.

– Наберитесь терпения…

Mon Dieu , терпение! Мужчины и это их терпение.

Теперь, когда у Анжелики не было ни малейших сомнений, что она не носит ребенка Малкольма, она отложила в сторону все планы, которые выстраивала на случай, если дитя родится, и сосредоточилась на втором варианте.

Немедленное и широкое наступление на эту женщину? Нет, это будет позже, здесь мистер Скай прав. Сначала мне необходимо выяснить, что она намерена делать. Для этого я должна рассказать все Хоугу или Бэбкотту. Хоуг привез мне ее послание, посему это должен быть он. Совсем необязательно позволять им лапать меня, что тому, что другому. Я и так могу все им сказать. Сделать это сейчас или позже? Стоит ли сначала советоваться с Андре или с Эдвардом? Не думаю.