Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 1

– Последнее, похоже, что ваш друг-сиси, Ори-сан, не ушел в Киото, как было условлено.

Глаза Хираги стали стеклянными, как у змеи. Сёя подавил в себе нервную дрожь. Тут же почувствовав это, кошка одним мягким движением перевернулась и подняла голову, настороженно глядя на него. Хирага нарушил молчание.

– Где он?

– В той части Поселения, где живут, пьют и совокупляются низкородные гайдзины.

Незадолго до полуночи Андре Понсен постучал в дверь дома Трех Карпов. Привратник тут же впустил его. Райко тепло приняла его, и скоро они уже пили саке и обсуждали последние новости Ёсивары и Поселения – она была для него таким же богатым источником информации, как и он для нее – на своей привычной смеси японского и английского.

– …и патруль блюстителей закона из Сыскного ведомства обыскивал каждый дом, Фурансу-сан! Словно мы стали бы прятать у себя преступников! Это против правил Ёсивары. Мы знаем, что нужно делать, чтобы наши чашки с рисом не опустели: поддерживать покой и избегать неприятностей. Блюстители все еще стоят у главных ворот, пожирая взглядом каждого, кто проходит мимо. – Райко замахала веером, вспомнив, как едва не попалась, и жалея о том, что когда-то пригласила сиси воспользоваться услугами ее дома. Пора уже им всем отправиться куда-нибудь в другое место, подумала она, и блюстителям, и сиси, как бы мне ни нравился Хирага. – Как бы я хотела, чтобы они ушли.

– Каких преступников ищут? – спросил Андре.

– Предателей, ронинов обычно. Только любой, кто против них, уже предатель. Ронины, они их обычные жертвы.

– Бакуфу? Можно бакуфу выбросить вон? Переворот?

Она тихо рассмеялась, опорожнила бутылочку и открыла другую.

– Бакуфу как вши в тюрьме: ты убиваешь тысячу и только освобождаешь этим место для ста тысяч. Нет, бакуфу и сёгунат – это Ниппон и будут с нами вечно.

– Сегодня Тайра-сан здесь?

Она покачала головой.

– Девушка, которую он хотел, была занята. Я предложила ему другую, но он отказался и ушел. Странно, neh? Он во многом странный, этот молодой человек, хотя, возможно, станет хорошим клиентом. Благодарю вас за то, что вы привели его в мой бедный дом.

– Этот японский сэнсэй, учитель, самурай, который Тайра находил, кто он, Райко?

– Я не знаю, прошу прощения. Но мы слышали, что он родом из Эдо и живет в Поселении, в деревне.

– Тайра-сан, он говорит Фудзико про него?

– Она никогда не упоминала об этом, хотя, с другой стороны, я ее и не спрашивала. В следующий раз… возможно, к следующему разу я буду знать, Фурансу-сан.

Андре не поверил ей, но не стал расстраиваться. Когда она будет готова, подумал он, она расскажет мне.

– Лекарство. О нем договорились?

– Конечно, моя цель в жизни – делать все, что в моих силах, дабы помочь почитаемому клиенту.

Он достал пару жемчужных серег и положил их на стол. Ее глаза заблестели. Она не сделала никакой попытки взять их, но он был уверен, что она тут же мысленно взвесила их, определила их качество, стоимость и цену, за которую их можно перепродать.

– Я попросил дать эти как подарок, – учтиво сказал он, и она мило улыбнулась, притворяясь, что чувства переполняют ее, хотя уже сообразила, что оплата будет произведена драгоценностями, которые нельзя предлагать к продаже в Иокогаме. Ее пальцы дрожали, когда она потянулась за серьгами. Он опередил ее, взял их со стола и сделал вид, что внимательно рассматривает.

План, предложенный им Анжелике, сработал замечательно. Слуги «Благородного Дома» прочесали все улицы шаг за шагом и ничего не нашли. Ее тревога и слезы были искренними, и она прошептала ему на ухо:

– О, Андре, правильно ли я поступила? Малкольм так сильно расстроился – я понятия не имела, что они такие дорогие.

– Но он же сам предложил вам расписываться за все, что вам понравится, не так ли? Не ваша вина, что вы не спросили о цене – запонки ведь ему понравились, верно?

– Да, но, Андре…

– Там еще достаточно останется сверху на случай, если возникнет надобность в деньгах, такой кредит позволит справиться с любой непредвиденной случайностью, Анжелика.

Андре улыбнулся про себя и обратил все свое внимание на Райко.

– Стоит много раз цены лекарства.

– Цена, за которую их купили, безусловно. Но я должна буду послать их в Ёсивару в Эдо или в Нагасаки. Продать будет трудно, но, пожалуйста, не волнуйтесь, я помогу вам избавиться от нежелательного ребенка.

– Не моего, – резко произнес он.

– А, прошу прощения, пожалуйста, извините меня, – затараторила она, веря ему. Хорошо, я боялась, что это его ребенок, сказала она себе, испытывая громадное облегчение. Мне не нужны новые осложнения с этим человеком. – Это меня не касается.

– Просто помогаю подруге друга. В Пьяном Городе.

– Пожалуйста, извините меня, мне очень жаль.

Он улыбнулся одними губами.

– Вы знаете жемчуг. Эта ценность пятьдесят раз стоит цены лекарства.

Ее улыбка осталась такой же любезной, а голос ласковым, но внутри она заскрежетала зубами.

– Я отдам оценить их. Конечно, они стоят больше, чем лекарство.

– Конечно.

Он раскрыл ладонь, и она взяла их. Жемчужины были почти черными, жемчужины Морского острова. Она прикоснулась ими к зубам, чтобы определить, холодные ли они, как должны быть, потом осторожно надкусила, но ее зубы не оставили на жемчуге ни вмятины, ни царапины. Убедившись теперь, что они настоящие и стоят дорого, она спросила с нежностью:

– Цена, старый друг?

– Цена такая: все лекарство, даже если первый раз не поможет. Что нужно, если питье не поможет, понимаете? Что нужно… все, что нужно, чтобы остановить развитие ребенка. Да?

– Да, – радостно согласилась она, зная, что это будет замечательная сделка. – Гарантированное… устранение, прерывание.

– Плюс двадцать золотых обанов, – добавил он и с восторгом увидел, как ее лицо исказила гримаса подлинного ужаса, хотя эта сумма не составляла и трети того, что она выжмет за серьги при продаже – оправа стоила недорого, но он настоял, чтобы ювелир-китаец использовал лишь самые лучшие жемчужины. Райко издала протяжный стон, потом выругалась, и они принялись торговаться без конца, наслаждаясь этим поединком, зная, что истинная стоимость лекарства и советов врача почти ничего не значила для мамы-сан. Вскоре они уже приблизились к заключению сделки, и тут, как-то вдруг, настроение ее изменилось, она странно посмотрела на него, жалея и печалясь за этого человека, который ей нравился, и подумала: следует ли мне вмешиваться в чужую карму?

– Что? – с подозрением спросил он.

– Дайте мне подумать немного, Фурансу-сан.

Позже, совершенно другим голосом, теплым и мягким, как в те старые дни, когда он был ее первым клиентом и щедро напоил и накормил весь дом, чтобы отпраздновать его открытие, она сказала: