Морис Ренар - Таинственные превращения

Граф де Праз проводил месье Жана до ворот, пожал ему руку и сообщил, что проведет ночь в модном грузинском кабачке, где собирается «золотая» молодежь. Но как только жених Жильберты вернулся домой, Лионель вызвал Обри, и оба заняли наблюдательный пост: граф – напротив калитки особняка, а привратник – в аллее. Прячась в тени деревьев по ту сторону мостовой, Обри не спускал глаз с куста, где укрывался де Праз, и ждал сигнала.

В начале второго ночи в зарослях мелькнул огонек. Обри понял, что Жан Морейль вышел из дома. Огонек погас и через минуту зажегся снова. «Морейль отправился в том же направлении, как и накануне», – решил Обри и тут же убедился, что аллею пересекла чья-то тень. Не медля ни секунды, привратник зашагал вслед за жертвой. Апаш не оборачивался и почти бежал, казалось, ни о чем не беспокоясь. Обри еле поспевал за ним, да и то лишь потому, что надел удобную, на резиновой подошве обувь, позволявшую двигаться легко и почти неслышно. Шпион не рискнул прятаться в тени – это показалось бы подозрительным, если бы Жан Морейль, встревоженный малейшим шорохом, вдруг обернулся. Но этого не произошло: странный человек неуклонно следовал к намеченной цели. «На сей раз я его не упущу», – поклялся себе Обри, досадуя на вчерашний промах.

Вдали замаячили силуэты двоих полицейских в униформе, но Жан Морейль не свернул с дороги. Он замедлил шаг и на ходу, защищая огонек ладонями рук, закурил сигарету, после чего направился в район, примыкавший к городским укреплениям.

На углу под газовым фонарем стояла, кого-то поджидая, женщина и, увидев Морейля, пошла ему навстречу. Она вскинула голову, и глаза ее странно заблестели. Обри невольно вздрогнул и отступил в тень дерева. Оттуда при свете фонаря он более-менее разглядел ночную незнакомку: она была высокого роста, довольно стройная, но уже немолодая, с властным лицом и темной, забранной вверх шевелюрой, скрепленной гребнями. Кажется, на ней было что-то длинное и яркое: пурпурное платье либо красный плащ – блики искажали краски. Мужчина и женщина прильнули друг к другу и в обнимку зашагали по дороге, причем дама поминутно целовала Морейля в губы и не сводила с него влюбленных глаз.

«Отлично, лучше не придумаешь. За такие новости я попрошу с де Празов двойную плату», – возликовал Обри и с веселой ухмылкой последовал за любовниками. По дороге он обдумывал создавшееся положение. Граф Лионель еще вчера в общих чертах объяснил ему суть явления под названием «переменное сознание». «Черт его знает, – рассуждал про себя бывший лакей, хитрая бестия, – чем все обернется? Раздвоение личности – забавное приключение, я с таким еще не сталкивался. Но больно уж все как-то странно и непривычно. Чего хорошего ожидать от психически ненормального типа, такого как Морейль? Ой, не нравится мне это дело, напрасно я согласился следить за апашем: по мне, так лучше шпионить за каким-нибудь инопланетянином, прилетевшим на Землю». Но льстивый голос тщеславия нашептывал Обри, что отныне он – не простой слуга, каких в Париже тысячи, а участник невиданного эксперимента, свидетель редкостного чуда, герой волшебной сказки, доблестный рыцарь, которому доверена важнейшая миссия. Охоться он на единорога или кентавра, Обри и то не гордился бы собой так, как сейчас. Ходить ночью по пятам за человеком, в котором уживается два существа, – это ли не сенсация? Значит, сама судьба сделала его своим избранником.

Между тем Жан Морейль и его спутница вошли в низенький домик и захлопнули за собой скрипучую дверь. Обри недоуменно посмотрел на вывеску: обычный ночной кабачок, на окнах – деревянные ставни. Бывший лакей призадумался: «Надо ли мне входить туда? Куда Морейль от меня денется? Притаюсь в кустах и понаблюдаю оттуда. Дверь у меня на виду, через щели в ставнях пробиваются лучи света, изнутри доносятся голоса». Обри прислушался, но по тем звукам, которые он уловил, невозможно было судить о том, что за публика собирается в этом заведении. Вроде бы, все спокойно и чинно.

Внезапно дверь отворилась, вышли трое молодых мужчин, вполне твердо стоящие на ногах, в обычных слегка поношенных брюках и спортивного покроя рубашках с эмблемой в виде велосипеда. Еще через пару минут в заведение поднялись молодой человек и девушка – оба весьма прилично одетые, и Обри, пересилив сомнения, устремился за парочкой.

Они миновали плохо освещенное полупустое помещение бара с конторкой в форме дамской шпильки и ступили в следующий зал, где царило заметное оживление. Обри сразу успокоился: это был даже не кабачок, а обычное, для публики со средним достатком кафе без каких-либо претензий и изысков. Потертые мраморные столики, зеркала в металлических рамах, дешевые репродукции на стенах, расстроенное пианино в углу, клубы табачного дыма и многочисленное собрание кутил, в основном спортсменов-велосипедистов, которые облюбовали это заведение и сделали его чем-то вроде своего профессионального клуба. Днем здесь обедали мелкие клерки и рабочие из механических мастерских, по вечерам назначали свидания влюбленные, которым были не по карману фешенебельные рестораны.

На Обри никто не обратил внимания, и он скромно пристроился за угловым столиком. Зато Жана Морейля и его спутницу, которая в эту минуту гладила шоколадного цвета собачонку с зеленым бантом на голове, публика приветствовала довольно шумно. Животное млело от удовольствия и периодически обнюхивало потертый рыжий саквояж.

– Давай змей, Ява! – раздались крики. – Жарь напропалую!

Женщина, казалось, не спешила удовлетворять желания шумной компании. Она нахмурилась и пробормотала что-то нечленораздельное, а Морейль окинул ее насмешливым взглядом.

За столик Обри уселись трое парней уже в изрядном подпитии и потребовали у гарсона «добавки», чему шпион втайне обрадовался: развязать языки собутыльникам не составляло труда, а ему нужна была информация. Когда шум немного стих, Обри прислушался к разговору Морейля и его дамы и сразу понял, что они ссорятся.

– Показывай змей, раз тебя просят, – пробурчал мужчина.

Но она и не думала подчиняться. Не спуская со своего кавалера дикого взгляда, полного одновременно любовной страсти и свирепого бешенства, она процедила сквозь зубы:

– Не ври мне, Фредди, и не увиливай. Это был ты – я видела собственными глазами.

– Кого ты видела?

– Тебя на лошади нынче утром. Не изображай, будто я свихнулась. Кто эта шикарная краля? Назови ее имя, с остальным я сама справлюсь. Я дважды окликнула тебя. Тебе уши заложило? Или ты постыдился сказать мне «здравствуй»?

Лицо Морейля приняло жесткое выражение, и, поигрывая желваками, он отрезал:

– Ява, перестань нести вздор. Ты взбесилась от ревности и не сознаешь, что мелешь.