Rosette Rosette - Девушка с запретной радуги

Он был высоким, почти как Кайл, но старше, между шестьюдесятью и семьюдесятью.

– Я Мелисанда Бруно, – ответила я ему на рукопожатие.

– Экзотическое имя для красоты, достойной шотландских женщин.

Восхищение в его взгляде было красноречивым. Я благодарно улыбнулась ему. Пока я не приехала в это село, которое даже не было обозначено на карте, я считалась милой, привлекательной, а в большинстве случаев – посредственной. Но красивой – никогда.

Синьора МакМиллиан озарилась улыбкой от этого комплимента, как будто она была моей матерью, а я – ее дочерью на выданье. Но к счастью, медик был староват и к тому же женат, судя по большому кольцу, иначе она бы точно загорелась идеей устроить пышную свадьбу в таком идиллическом уголке, как Midnight Rose.

Проводив его наверх, она вернулась ко мне с озорным выражением на бледном лице.

– Жаль, что он женат. Он мог бы быть отличной парой для Вас.

«Жаль, что он стар», добавила бы я. Я некоторое время помолчала, чтобы напомнить себе, что МакМиллиан было, по крайней мере, лет пятьдесят, и что она считала медика притягательным и желанным мужчиной.

– Я не ищу женихов, – напомнила я ей сдержанно. – И надеюсь, что Вы не захотите предложить мне также Кайла.

– Он тоже женат, – отрицательно покачала она головой. – То есть... Он разведен, что в наших местах очень редко случается. К тому же он мне не нравится. Есть в нем нечто зловещее и похотливое.

Я хотела возразить, что кто-либо должен, прежде всего, нравится мне, но потом отказалась от этой затеи. И прежде всего потому, что Кайл не нравился и мне тоже. Он совершенно не принадлежал к тому типу мужчин, о которых я мечтала бы, если бы была в состоянии это делать.

Хотя нет, я была несправедливой. Правда заключалась в том, что после встречи с загадочным и непростым Себастьяном МакЛэйном было сложно найти кого-то того же уровня. Я тут же мысленно назвала себя глупой. Смешно и банально попадаться в сети красивого писателя. Он был всего лишь моим работодателем, и я не собиралась закончить так же, как миллионы других секретарш, безнадежно влюбленных в своего начальника. Кресло на колесиках или нет, но Себастьян МакЛэйн за пределами моей досягаемости. И это не обсуждалось.

– Я пойду наверх, – сказала я. – Сколько длятся эти визиты обычно?

Экономка весело рассмеялась.

– Дольше, чем синьор МакЛэйн способен выдержать, – и она пустилась в многочисленные рассказы о визитах врача. Но я в зародыше прервала их, глубоко убежденная в том, что если бы у меня было достаточно времени, я бы проводила его, беспрерывно слушая ее до следующей среды.

Я мерила шагами, приглушаемыми ковриком, первый этаж, когда увидела Кайла, выходящего из спальни. Кажется, это была спальня нашего общего работодателя.

Он сразу заметил меня и доверительно подмигнул мне, но я осталась невозмутимой, решив не потакать ему. Синьора МакМиллиан была права: есть в нем нечто глубоко отталкивающее.

– Каждую среду одна и та же история. Я бы хотел, чтобы МакИнтош прекратил эти бесполезные визиты. Результат всегда один и тот же. Как только он уйдет, на меня тут же выльется ушат плохого настроения его подопечного, – сказал он, широко улыбаясь. – И на тебя тоже.

– Это наша работа, нет? – пожала я плечами. – Нам платят в том числе и за это.

– Может, недостаточно. И потом, это невыносимо, – сказал он таким неуважительным тоном, что я остолбенела. Я не была уверена в том, что это всего лишь прямолинейность, присущая сельским жителям, искренним в своих безжалостных суждениях. Это было нечто другое, что-то вроде зависти к тем, кто мог позволить себе не работать, и для кого работа была всего лишь хобби, как для МакЛэйна. Это явно была зависть, несмотря на то, что он был прикован к инвалидной коляске, более заключенный, чем каторжник.

– Ты не должен так говорить, – воскликнула я. – А если он тебя услышит?

– В этих краях не так легко найти работников. Ему будет непросто заменить меня, – сказал он таким тоном, словно снисходительно оказывал ему услугу. Его слова были совершенно идентичные словам МакЛэйна, и я со всей ясностью поняла их правдивость.

– Здесь нет возможности поразвлечься, – продолжил он еще более вкрадчивым тоном. Случайно, по крайней мере, на первый взгляд, он взъерошил мне волосы на лбу. Я мгновенно отпрянула, рассерженная его горячим дыханием прямо мне в лицо. – Может, в следующий раз, когда я прикоснусь к тебе, ты оценишь это особенно, – произнес он, нисколько не обидевшись.

Уверенность, с которой он это сказал, вызвала во мне неимоверную ярость.

– Следующего раза не будет, – прошипела я. – Я не ищу развлечений. Тем более такого типа.

– Конечно, конечно. На данный момент.

Я стоически постаралась сдержаться, как бы мне ни хотелось отвесить ему пинок или пощечину по его наглой физиономии. Я широким шагом направилась по коридору, игнорируя его тихий хохот. Я уже собиралась открыть дверь в свою комнату, когда распахнулась дверь спальни МакЛэйна, и я ясно услышала его голос:

– Проваливай из этого дома, МакИнтош! И если ты действительно хочешь сделать мне одолжение, никогда больше не возвращайся!

Ответ медика был спокойным, словно он уже давно привык к этим вспышкам гнева:

– Я приду в среду в тот же час, Себастьян. Я рад видеть тебя здоровым, как бык. Твой внешний вид и твое тело могут сравниться с телом двадцатилетних.

– Какая отличная новость, МакИнтош, – послышался его голос, полный иронии. – Я сейчас пойду и отмечу это. Пожалуй, даже потанцую.

Врач закрыл дверь, не удостоив его ответа. Повернувшись, он увидел меня и устало улыбнулся.

– Вы привыкнете к его изменчивому настроению. Он может быть очень любезным, когда захочет. То есть очень редко.

– Любой бы на его месте был таким, – бросилась я на защиту своего начальника.

– Не любой, – смеясь, сказал МакИнтош. – Все реагируют по-своему, синьорина Бруно. Имейте это в виду. Через пятнадцать лет он должен был бы принять случившееся. Но я боюсь, что Себастьян, не умеет этого делать. Он такой… – заколебался он, – … эмоциональный. В более широком смысле этого слова. Он пылкий, взрывной, упрямый. Это ужасная трагедия, которая случилась именно с ним, – покачал он головой, будто божественные планы показались ему необъяснимыми. Потом он коротко попрощался со мной и пошел прочь.

Я совершенно не знала, что мне делать. Я рассматривала дверь в свою комнату. Врач был таким покорным, что это озадачило меня, и я теперь боялась столкнуться с МакЛэйном после его гневной вспышки, хоть она и не была направлена на меня лично. Я все еще не могла решиться, когда раздался его голос:

– Синьорина, Бруно! Срочно идите сюда!

Ему пришлось кричать, чтобы я услышала его сквозь эту толстую дверь, но это было уже слишком для моих расстроенных нервов. Я открыла дверь в его комнату, лишь по инерции передвигая ноги.