Тарас Прохасько - НепрОстые (сборник)

Они оделись и быстренько вернулись той же дорогой к бару, заметив, что на домах появились балконы, которых раньше не было. В баре было пусто, лишь две бабки играли в шахматы за столиком, который шатался всякий раз, когда каждая из них переставляла фигуру на шахматной доске. В многочисленных бутылках на полках за стойкой не было ни единой капли напитков. Они уже хотели уходить, когда старушки оставили шахматы и подошли к ним. Вскоре выяснилось, что эти бабки – их жены (Себастьян едва узнал Анну), которые ожидали своих мужей, никуда не выходя, ровно сорок лет.

8. Себастьян был настолько впечатлен, что на следующую ночь попытался снова вернуться в продолжение сна. Но вместо этого ему приснилось только то, что он – чай с молоком, смешанный в пропорциях, которые дают самый лучший оттенок.

9. Анна спокойно выслушала эту историю и сказала, что может быть и так, но по большому счету выглядит совсем иначе, потому что по правде наслаждение гнездится не в вестибулярном аппарате, а где-то в легких, что-то там с дыханием, заполнением, опорожнением, давлением воздуха. Франциск когда-то говорил ей именно это.

10. Вечером Анна сняла с Себастьяна сорочку и надела ее на голое тело. Посадила его в бидермайеровское кресло, выбранное из всех кресел в доме, нашла в шкафу начатую пачку капральского житана и вложила ему в руку. Оторвала от дерюги четыре небольших кусочка, взяла бутылочку чернил «Пеликан» и села к столу. Себастьян закурил Капрала, а Анна обмакивала палец в чернила и чертила на обрывках дерюги примитивные и корявые рисуночки – солнце (кружок с несколькими большими лучами во все стороны), елочку (вертикальная линия посредине, а от нее с двух сторон отходят симметричные, короткие, наклонные вниз палочки), человека (палочка, сверху и снизу – раздвоения, между поднятыми руками – маленький кружочек, между расставленными ногами – штришок в сторону земли), цветок (большой круг, плотно облепленный меньшими полукружьями).

Между страниц Лярусса Анна разыскала сухой цветок сортовой конопли и запаковала его в узкую стеклянную трубочку, тихо читая какие-то перлы из энциклопедического словаря. Закончив, вытащила пояс из штанов Себастьяна и скрутила ему руки за спинкой кресла так сильно, что грудные мышцы стали совершенно плоскими. Своим шейным платком так же крепко завязала ему глаза. Вынула из кармана, сразу же раскрывая одной рукой, бритву и без всяких остановок трижды надрезала Себастьяна: на плече, меж ребрами и поперек живота. Надрезы какой-то миг побыли тонкими черточками, потом их края разошлись, раны открылись, и потекла кровь.

Анна вынула окурок житана из Себастьяновых губ и раскурила от него цветок в трубке. Сделала несколько медленных затяжек, долго задерживая в себе дым после каждой. Наконец, взяла трубку в рот той стороной, где тлела конопля, и выпустила одним выдохом понемногу дыма на все раны. Снова затянулась остатком, прижалась ртом ко рту Себастьяна и выпустила все, что держала. От неожиданности Себастьян закашлялся и стал облизывать губы – капральский житан создавал другой вкус на губах.

Лишь тогда Анна залепила порезы разрисованными дерюжными латками. И развязала Себастьяна, который постановил себе ни о чем не спрашивать.

11. Той ночью Себастьяну приснилось, что они с Анной идут улицей, выводившей из Яливца. Только вместо яливцов и жерепа росли две шеренги огромных цветущих лип, про которые было известно, что они сейчас начнут говорить, и тогда нужно либо вообще ничего, кроме приветствия, не произносить, либо отвечать очень точно. Деревья должны были что-то оценивать по известным только им показателям. С боков и сверху, сквозь все трещины крон светило безальтернативное солнце – так морская вода проникает в дырявый корабль, растекается по нему, набирается во все закоулки и опускает его на дно.

Он шел по этому коридору так уверенно, будто что-то нажимало на затылок. Рядом ходили какие-то неизвестные люди, но если бы сделать фотографию улицы со всей толпой, то все равно было бы понятно, что фотография про него.

Себастьян видел немного вперед – под деревьями еще лежали кучи сметенных листьев, а он уже смотрел, как из них идет первый дым.

Он знал, что будет идти по этому туннелю всегда, постепенно тратя себя трением о свет, до тех пор, пока не войдет в вечность, полностью став светом.

12. Анна была благодарной ученицей и научила Себастьяна заказывать и дарить тематические сны, используя самую большую в мире силу – вибрацию. Для достижения такого наслаждения нужна лишь капелька фантазии, чтобы самому научиться угадывать вибрацию в том, про что не умеешь и подумать, что мог бы это знать.

13. Все начало лета Анна и Себастьян развлекались, притворяясь, будто Анна беременна.

Они стали заниматься любовью деликатно. Спали долго. И долго не вставали, ласкаясь еще раз. Неторопливо ходили на полонины за молоком. Назад возвращались просекой, срывая самые близкие ягоды, и еще последний раз любились там, где заканчивались ежевичники. По дороге вспоминали про свои первые дни вместе, всегда находя какие-то не замеченные раньше тонкости. Обедали всегда дома на веранде, а ужинали где-нибудь в городе, но всегда заказывали самую здоровую еду, а сервируя стол, устраивали изысканные натюрморты. Меряли в лавочках платья, которые бы подходили беременным. Переставляли вещи в комнате и планировали, как разместить ребенка. Покупали в книжном магазине детские книжечки на несколько лет вперед, и Себастьян читал их Анне на ночь. Себастьян купал Анну в ванне, вытирал ее и умащал пахучими маслами. Перед сном гуляли в самых красивых местах Яливца, поливали нагретой дождевой водой тыквы, которые выращивали в дырявом котле на балконе, и пили чай из целебных трав. Уже лежа, Себастьян глядил под мягким одеялом живот Анны так, чтобы усыпить и выйти на балкон ради последней сигареты.

Среди ночи Анна будила его, и они долго не спали.

14. 28 июня Анна захотела побыть весь день одна. Она должна была успеть дописать письмо Непр о стым и передать его со старым Бэдой, заехавшим в Яливец лишь на несколько дней, потому что Непр о стые вызвали его, задумав какое-то гигантское дело.

Себастьян не отходил от Франца. Они говорили, разгуливая по Яливцу один пешком, а другой – вплавь по каналам. После инструктор по выживанию сфотографировал их и таскался с ними до самого утра сначала у Бэды, а позже – уже Бог знает где, попивая крыжовниковое вино, джин и пророча страшные опасности неосторожному Себастьяну.

15. В конце сентября Анна поехала в Мэзэтэрэбэш и записалась добровольцем в легион Украинских Сечевых Стрелков.

За день до этого в Яливец пришли, наконец, Непростые. Анна встречалась с ними у французского инженера, ночевать легла рядом с Себастьяном на галерее, а утром ее уже не было. Не стало в Яливце и Непростых. Франциск был уверен, что она или пошла с ними, или они ее с собой забрали. Себастьян хотел куда-то идти, что-то расспрашивать, только бы делать что-то, кажущееся необходимым (через полгода он будет благодарен мертвой Анне, передавшей младенца как раз тогда, когда не стало Франциска, и надо было что-то делать, чтобы не сойти с ума от одиночества).