Хуан Гомес-Хурадо - Красная королева

Ты должна чем-то заняться. Иначе сойдешь с ума.

И это говорит голос в моей голове , думает Карла.

Но голос прав. И поэтому она решает изучить окружающее ее пространство. На этот раз более подробно. Она внимательно ощупывает пол и стены своей камеры, отмечая каждую деталь.

Вокруг нее нет ничего примечательного, только голый цемент.

Однако стена напротив металлической двери покрыта маленькими квадратными плитками примерно десять на десять сантиметров. В углу, рядом с выгребной ямой, последняя плитка немного отклеилась. Она оттопыривается на несколько миллиметров, и издает легкое песочное похрустывание, когда до нее дотрагиваешься.

Если бы Карле удалось просунуть пальцы между цементом и плиткой, возможно, она бы смогла оторвать ее.

И зачем тебе это?

Незачем, думает Карла, и ее вновь охватывает беспощадное чувство отчаяния.

В Ла-Финке им оказывают не слишком-то радушный прием.

Ни тебе танцовщиц, ни конфетти, ни красной дорожки.

Джон Гутьеррес никогда не был сторонником традиционного соперничества между охранниками и полицейскими. Ему бы спокойно прожить сто лет, и он бы жил и другим не мешал. И каждый пусть занимается своим делом. Но, конечно, таких, как он, мало. Обычно, когда ты служишь в полиции и из кожи вон лезешь ради своей работы, когда ты без конца самоотверженно таскаешься по вызовам, в какой-то момент ты начинаешь оглядываться на других. Такова человеческая природа: презирать тех, кто ниже тебя и ненавидеть тех, кто выше. Затем ты продвигаешься по службе на одну ступеньку вверх – и все по новой.

Своевольные охранники, не подозревающие о том, что Джон Гутьеррес – натура тонкая и чувствительная, несмотря на его внушительные габариты и грозный вид, не собираются оказывать содействие.

Джон паркует «ауди» рядом с будкой. Они выходят из машины. Охранники стоят возле шлагбаума. Оба держат в одной руке сигарету, а другой оттягивают поясную петлю. Классическая позиция номер один, прямо как из первого урока учебника.

– Чем могу вам помочь?

Перевод: какого хера приперлись?

– Добрый вечер. Я инспектор Гутьеррес из Национальной полиции. Это моя напарница. Мы были здесь позавчера, не знаю, помните ли вы.

– Позавчера у меня был выходной.

Разумеется, врет: несмотря на темноту, Джон узнал обоих. Особенно того, кто говорит. Трехдневная щетина, проколотое ухо, около пятидесяти лет. Он врет, как соврал и в прошлый раз, когда заявил, что не работал в тот вечер, когда обнаружили труп Альваро Труэбы.

– Нам нужны записи с камер наблюдения, сделанные три ночи назад.

Охранник скрещивает руки на груди и разводит стопы (классическая позиция номер два). Ответ звучит весьма неожиданно:

– Разумеется, инспектор, с удовольствием.

Джон улыбается.

– Только отправьте для начала письменный запрос управляющему охранной компании с указанием имени заявителя, уточнив, какие именно записи вам нужны, а также пояснив, что вы их запрашиваете в рамках уголовного расследования. Таков закон о защите персональных данных, вы же знаете.

Конечно , думает Джон. Только вот у Карлы Ортис нет времени ждать, пока я отправлю письменный запрос по делу о преступлении, которого как бы не было .

– Послушайте, мы не можем ждать. Возможно, мы обойдемся без всей этой бумажной волокиты и вы просто окажете нам профессиональную любезность?

– И во сколько же вы оцениваете профессиональные любезности?

Джон почесывает голову, а затем лезет в карман. Выскребает все, что есть в кошельке. Пятьдесят евро.

– Пятьдесят евро. Это все, что у меня есть с собой.

– Ну так возвращайтесь, когда у вас будет с собой пять тысяч, – говорит охранник, который прекрасно знает, что полицейскому таких денег за всю свою проклятую жизнь не видать.

Инспектор Гутьеррес на полном серьезе думает: а не врезать ли ему? В итоге все-таки сдерживается.

– Ладно, мы уже уезжаем. Большое вам спасибо.

– Не за что, дорогие мои.

Они возвращаются. Джон нервно ведет машину и нервно говорит.

– И ты слышала, этот кретин сказал: «Не за что, дорогие мои». Это я к ним так обратился в прошлый раз, когда они светили фонариком нам прямо в лицо. Он как бы дал понять, дескать, да, в тот вечер это были мы. Кретин. Тупица. Не понимаю, почему Ментор не запросил запись с камер видеонаблюдения, почему нам приходится это делать самим, и… можно узнать, что ты делаешь?

Антония не обращает на него внимания: она вводит в навигатор какие-то координаты. На экране появляется маршрут. Девятнадцать минут.

– Куда мы едем?

– Не мешай мне, – отвечает Антония. Она берет айпад и начинает что-то искать в интернете. Затем открывает веб-страницу и принимается читать. – У меня только девятнадцать минут, чтобы научиться.

Когда они приезжают к месту, которое Антония указала в навигаторе, Джон глазам не может поверить.

– Ты хочешь пойти туда сейчас?

– Мне нужны твои пятьдесят евро.

– Они у меня последние. Если ты не помнишь, я отстранен от должности с лишением жалованья.

– Я тебе их верну.

Джон протягивает ей банкноту. Антония берет ее, затем достает из сумки-почтальонки карточку – свое удостоверение личности и кладет на переднее сиденье.

– Подожди здесь. И закройся изнутри. Как-то не хочется, чтобы ее украли, если ты решишь вздремнуть.

До этого дня Джон никогда бы не подумал, что возможно в течение девяноста четырех минут непрерывно ругаться. Но до тех пор, пока Антония Скотт не возвращается, он именно так и проводит время.

Когда она вновь садится в машину, в одной руке у нее скромный бумажный пакетик, а в другой пятьдесят евро.

– Поехали обратно в Ла-Финку.

Джон паркуется рядом с будкой. Дубль два.

Температура приема ниже нуля.

– Инспектор, если вы привезли письменное заявление о предоставлении записей, вынужден сообщить вам, что мой начальник сейчас в отпуске. Так что с удовольствием примем вас на следующей неделе.

Антония передает бумажный пакет Джону, а тот, в свою очередь, протягивает его охраннику. Скромный бумажный пакетик с черным логотипом, изображающем богиню Кибелу. А внизу мелким шрифтом написано: Казино «Гран Мадрид». Охранник смотрит на пакет, все еще стоя в классической позиции номер два.

– Что это?

Он брезгливо морщит нос, словно в пакете лежат использованные подгузники.

– Профессиональная любезность.

Любопытство берет верх над гордыней. Охранник протягивает руку и забирает пакет. Оценивает вес. Открывает. Смотрит внутрь. Достает фонарик. Снова смотрит внутрь. Смотрит на Джона. Смотрит на своего напарника.

– Мы не знали, пять тысяч всего или на каждого, так что на всякий случай взяли десять, – поясняет Джон.