Джулия Стюарт - Тайна голубиного пирога

– Я сказал ей, что моя жена всегда боялась, как бы из-за грозы не скисло молоко.

К тому времени, когда в небе сверкнула последняя вспышка, они успели признаться друг другу в том, что́ долгое время скрывали от самих себя: со смертью супруга умерла и частица каждого из них.

Прежде чем гостья ушла, садовник спросил, любит ли она цветы, добавив, что существует старая поговорка: кто посадил сад, тот заронил в душе счастье. Два дня спустя он заметил леди Беатрис в Цветнике и принес ей английскую садовую лопатку, объяснив, что этот инструмент справедливо считается лучшим в мире. На следующей неделе Томас Траут предупредил леди Беатрис, чтобы она не пересаживала пионы: считается, что выкапывать их с корнем – дурное предзнаменование. Когда грозди винограда начали темнеть, она зашла в теплицу спросить, как лучше ухаживать за страстоцветом. Глядя ей прямо в глаза, садовник объяснил, что это растение не оплодотворяется собственной пыльцой, но что это можно сделать с помощью пыльцы того же вида, если использовать кисточку из верблюжьей шерсти. Леди Беатрис, взглянув на спелые виноградные грозди, оставленные на лозе, чтобы они стали слаще, спросила, можно ли ей попробовать виноград. Служитель теплицы сорвал ягодку и предложил ей, держа виноградинку своими грубыми пальцами садовника. Но вместо того, чтобы взять ее, гостья открыла рот, и, когда он положил ягоду между ее губами, они оба поняли, что чувства, казалось навеки умершие в них, вновь ожили.

Томас Траут не видел леди Беатрис в сентябре, поглощенный хлопотами, связанными со сбором урожая. Ее отсутствие угнетало садовника: он ловил себя на том, что во второй раз тянется за уже сорванными гроздьями. Осень прошла, обитатели дворца перестали посещать Цветник, а погода установилась гораздо более холодная, чем обычно. Опасаясь, что он не переживет зимней разлуки с любимой, бедняга наблюдал тайком за леди Беатрис, когда она гуляла по саду: его скромное положение мешало приблизиться к ней.

Совершенно случайно хранитель лозы увидел ее следующей весной в Большом фонтанном саду. Она шла навстречу ему по Липовому променаду, который вот уже много столетий был излюбленным местом для встречи влюбленных. Овеваемый чувственными запахами цветущих деревьев, садовник стоял в грязной рабочей одежде, его спутанная борода хранила следы зимних слез. Траут не в силах был сдвинуться с места, словно пустил корни, как дерево. Его охватил страх, что время успело остудить ее любовный пыл. Леди Беатрис, остановившись, спросила, как он поживает. Когда чувство реальности вернулось к нему, хранитель лозы с ужасом обнаружил, что просит леди Беатрис выйти за него замуж. Но даже больше, чем сделанное им предложение, Траута поразило то, что оно было немедленно принято.

Оба прекрасно понимали, что из-за различия в социальном статусе их брак может быть только тайным. После долгих поисков им удалось найти сельского священника, который согласился обвенчать их. Они приехали в церковь в разных экипажах, чтобы никто не увидел их вместе. Избранница садовника держала в руках букет глициний; на языке цветов это означало: «Я верна тебе» – и что она никогда его не покинет. Вернувшись во дворец, новобрачная нашла свадебный подарок, который ждал ее в передней: пару голубей, которым суждено было никогда не разлучаться.

Когда Томас Траут закончил свой рассказ, они с минуту сидели в тишине. Минк поставила чашку и сказала, что ей пора возвращаться. Отодвигая щеколду на входной двери, садовник повернулся к принцессе и спросил:

– Вы никому не расскажете, мэм? Люди могут осудить наше счастье.

Принцесса покачала головой:

– Нет, мистер Траут. Я хорошо понимаю, сколько проблем у вас возникнет, если кто-то узнает об этом.

Минуло совсем немного времени, и принцессе, делавшей записи, сидя за письменным столом, вдруг пришло в голову, что, если правда о тайном браке леди Беатрис выйдет наружу, новобрачная потеряет нечто большее, чем просто общественное положение. Открыв ящик комода, Минк вынула из него свое предписание о вселении, чтобы проверить, правильно ли запомнила то, что в нем написано. Там говорилось: «Апартаменты подлежат возврату Короне в случае вступления занимающего их лица в первый или повторный брак, если только Ее Величество не пожелает еще раз выдать соответствующий ордер».

Размышляя о том, помнят ли об этом влюбленные, Минк протянула руку к колокольчику: ей захотелось выпить немного хереса. Пуки не отозвалась. Принцесса снова позвонила, но горничная так и не появилась. В раздражении отложив перо, Минк отправилась искать свою служанку. Сначала она прошла на кухню, затем осмотрела все комнаты и наконец добралась до мансарды, заметив на лестнице, ведущей туда, наполовину съеденную булку. Минк медленно отворила дверь в комнату Пуки и обнаружила служанку там. Она завязывала ленты на шляпке. Чемодан ее стоял тут же на полу, рядом с саквояжем для Альберта. Кипа газет под кроватью исчезла, с постели были сняты простыни. Оглядевшись по сторонам, принцесса заметила небольшую коробочку на каминной полке – единственное, что еще свидетельствовало о пребывании Пуки в этой комнате.

Та повернулась к хозяйке.

– Вам нет нужды увольнять меня, мэм: я ухожу сама. Мне не следовало принимать ухажера у нас в доме. Это против правил. Я оставила вам яйцо длинноногого золотого лирохвоста, чтобы отблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. – Пуки указала на коробку и смущенно повернулась к хозяйке. – Надеюсь, мэм, вы не станете ругать меня за то, что я взяла саквояж Альберта.

– Но я не собираюсь тебя увольнять, – сказала ошеломленная Минк. – Спустись лучше вниз и проследи, чтобы обе двери были заперты после моего ухода. Я скоро вернусь.

Пуки покачала головой:

– Есть и еще одна причина, мэм. Люди болтают обо мне в омнибусах, значит они будут говорить и о вас. Махараджа не стал бы меня спасать, знай он, какой позор я навлеку на его семью. Вы не должны больше рисковать репутацией, пытаясь мне помочь. Не сообщайте моей матери, что со мной произошло: несчастная этого не перенесет. Пожалуйста, отошлите ей мой чемодан, чтобы у нее осталась хоть какая-то память обо мне. Это на тот случай, если она захочет вспоминать меня, когда все будет уже позади, – добавила служанка, и слеза скатилась по ее щеке.

Не в силах видеть ее такой расстроенной, Минк посмотрела на потрепанный чемодан с жалкими пожитками своей бывшей няни, которая больше половины жизни присматривала за ней.

– Распаковывай вещи, и больше ни слова об этом, – сказала принцесса дрогнувшим голосом.

Пуки покачала головой, вытирая лицо тыльной стороной руки.

– Вам нужно уделять больше внимания доктору Хендерсону, а не пытаться спасти меня, мэм. Он ваше будущее, а не я.