Нил Уайт - Игра на выбывание

– В таком случае следующие полчаса станут последними в жизни Руби.

Теперь женщина говорила отрывисто, будто на бегу.

– Почему полчаса?..

– Таковы правила нашей игры. Через полчаса она всегда заканчивается.

Телефон в руке у Сэма задрожал. На глаза навернулись слезы, но это были слезы злобы, едва сдерживаемой ярости. Однако необходимо было сохранять спокойствие.

– Что я должен сделать? – спросил Сэм.

– Иди на станцию Пиккадилли, на четырнадцатую платформу, – ответила женщина. Ну а дальше все просто – пойдет поезд, и ты под него прыгнешь.

Сэм покачал головой. Нет, условия неприемлемые. Он снова принялся смотреть по сторонам, надеясь заметить преступницу.

– И тогда вы отпустите Руби? – спросил Сэм.

– Да.

– Какие у меня гарантии, что вы сдержите свое слово?

– Никаких. Но если не выполнишь условие, услышишь, как она умирает. В этом можешь не сомневаться. – Женщина снова рассмеялась и прибавила: – Поторопись. Поездов в это время не много, а у тебя, по правилам нашей игры, всего полчаса. Точнее, уже двадцать восемь минут.

И в трубке стало тихо. Сэм убрал телефон в карман. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Между тем со стороны станции Пиккадилли подъехал ярко освещенный трамвай, зеленый с белым. Покачиваясь на рельсах, он прокатился мимо Сэма. Так вот откуда звонила женщина.

Сэм со всех ног кинулся бежать.

Руби была уверена, что мужчина остался один. Она слышала его медленные, размеренные шаги. Мужчина прохаживался взад-вперед, под ногами хрустела бетонная крошка. По помещению разносилось гулкое эхо. Казалось, будто он чего-то ждет. Или кого-то. У женщины шаг был более короткий и торопливый. Похоже, она еще не пришла.

– Она вернется? – спросила Руби, дрожа от холода. С наступлением ночи воздух посвежел, а Руби все еще была одета в школьную форму. Голые ноги покрылись гусиной кожей.

Вдруг шаги замерли и затихли.

– Ну, эта женщина, – прибавила осмелевшая Руби. Голос ее зазвучал увереннее. – Почему она такая злая? Что я ей сделала? А вы вели себя по-доброму, пока она не пришла. Я не хочу, чтобы она возвращалась.

Руби услышала, как шаги приближаются. Теперь мужчина не просто прохаживался – он медленно направлялся к ней. Руби прижалась спиной к колонне. Она почувствовала, как мужчина подошел и остановился. Руби его не видела, но была уверена, что он на нее смотрит.

Потом хрустнули колени – мужчина присел на корточки. Руби сразу ощутила запах пота и сигарет. Она поморщилась, почувствовав, как мужчина провел пальцем по ее щеке, и вздрогнула, когда он запустил пальцы ей в волосы. Мужчина тяжело дышал через нос.

– Зачем вы столько делаете ради нее? – продолжила Руби, изо всех сил стараясь, чтобы голос не дрожал. Ей нужно было привлечь мужчину на свою сторону. Она же видела, как он сразу изменился, когда появилась его сообщница. Стал вести себя более агрессивно, пытался ей подражать. Руби старалась сдержать отвращение, иначе мужчина может разозлиться. Она лишь нервно сглотнула и не отпрянула, когда он стал гладить ее волосы. Несмотря на повязку, Руби зажмурилась. Задержав дыхание, мужчина перебирал пряди, задевая пальцами ее шею.

– Вы не ответили на мой вопрос, – не сдавалась Руби.

– Я делаю это из любви, – ответил мужчина. Голос его звучал не громче шепота. – Ты слишком маленькая, тебе не понять.

– Почему не понять? Я знаю, что такое любовь. Я ведь и на встречу пришла только из-за того, что любила Билли.

– Просто глупая девчачья влюбленность. И вообще, нет никакого Билли.

– Я уже поняла.

Мужчина не ответил.

– Я замерзла, – сказала Руби. И тут услышала, как вжикнула молния на куртке, а потом мужчина набросил ее Руби на колени, как одеяло. Не обращая внимания на запах, она наслаждалась теплом. Когда ноги наконец согрелись, Руби сообразила, что это не единственное полезное свойство куртки. Ткань надежно прикрывала ее руки. Руби принялась двигать запястьями, пока не нащупала острый угол колонны, основание которой было шершавым и покрытым пузырями ржавчины. Руби шевелила руками как можно медленнее и осторожнее, чтобы мужчина не заметил, что она задумала.

– Пожалуйста, снимите повязку, – попросила Руби. – А то разговаривать неудобно. Мне надо вас видеть.

Ответом было молчание.

– Пожалуйста, – повторила Руби.

Мужчина снова опустился на колени, и Руби почувствовала, как он развязывает узел, а потом сдвигает повязку вверх. Несмотря на ночную темноту, Руби заморгала. Мужчина сидел на корточках и молча глядел на нее.

– Спасибо, – поблагодарила Руби и попыталась улыбнуться. – Так мы не договорили. Чего я не понимаю про любовь?

– Когда любишь, надо жертвовать собой, – проговорил мужчина. – Например, для того, чтобы обеспечить другому человеку свободу. Вот это настоящая любовь.

– Не понимаю.

– Я же говорил.

– А вы объясните, – предложила Руби. – Как вас зовут?

Мужчина на несколько секунд умолк в нерешительности, потом ответил:

– Ронни.

– А ее? Женщину?

Некоторое время мужчина не отвечал, будто сомневался, можно об этом говорить или нельзя. Но наконец произнес:

– Ее зовут Кэрри. А вон там наша маленькая дочка, Грейс. – Ронни указал куда-то в угол.

– Не вижу.

– Она спит. Свернулась калачиком и спит.

– Значит, когда любишь, надо жертвовать собой? А как?

Ронни сел перед ней на пол и скрестил ноги по-турецки. Потом протянул руку и снова дотронулся до ее волос. Руби едва удержалась, чтобы не отпрянуть. Вместо этого она просто закрыла глаза, в которых стояли слезы, и все равно чувствовала запах его грязных, немытых рук, которые гладили ее волосы.

– Я собирался сесть ради нее в тюрьму, – тихо произнес Ронни. – Мужчины идут на такие жертвы ради Кэрри. Она особенная.

– Как это – сесть в тюрьму?

Ронни покачал головой.

– Понимаю, звучит глупо, но мы все подстроили так, чтобы полиция решила, будто я убил Кэрри. Нарочно размазали по двери кровь, а потом Кэрри уехала. Я начал вести себя подозрительно, кричал, чтобы квартирный хозяин подумал, будто мы ссоримся, и на работе был рассеянным. Думали, полиция раньше насторожится или родные начнут искать Кэрри, но потом на улице ее заметил… один человек, вот я и пошел в участок сдаваться. Сам признался в ее убийстве. Меня должны были посадить, чтобы Кэрри начала новую жизнь где-нибудь в другом месте, но…

Ронни беспомощно пожал плечами.

– Это как-то чересчур.

– По-другому было невозможно.

– И что случилось потом? Почему вы так и не сели в тюрьму?

– Не смог, не выдержал. Думал, что справлюсь, но сломался. Я обратился к твоему брату, чтобы он защищал меня на суде. Подумал, что он меня вспомнит. Твой брат уже один раз помогал мне. Я же знаю, как у них, адвокатов, принято – все друг другу рассказывают. Даже до полиции слухи доходят. Вот я и рассудил – если даже мой собственный адвокат будет думать, что я убийца, полицейские про это узнают. Пусть меня оправдают присяжные, но полиция все равно будет думать, что я убил Кэрри. Собирался отсидеться полгодика, пока шумиха не уляжется, а потом – свобода, езжай на все четыре стороны. Мы с Кэрри снова были бы вместе, и волноваться было бы не о чем – все думали бы, что Кэрри и Грейс мертвы, но мне их убийство сошло с рук. Тогда Кэрри не стали бы разыскивать. Но все должны были поверить, что Кэрри и Грейс убиты, иначе смысла никакого.