Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)

– Прошу прощения, месье! Не могли бы вы уделить мне минутку?

С этими словами Мегрэ обратился к Мортимер-Левингстону в холле «Маджестика», после того как Петерс Латыш и американка поднялись в свои номера.

Мортимер совсем не походил на спортивных янки. Он, скорее, относился к латинскому типажу.

Он был высоким и худым. Черные волосы на его маленькой голове разделял прямой пробор.

Он всегда выглядел уставшим. Его опухшие синеватые веки нависали над глазами. И это было неудивительно при его изнуряющем образе жизни: он всегда находил время показаться в Довиле, в Майами, в Лидо, в Париже, в Каннах, в Берлине, побывать на своей яхте, обсудить какую-нибудь сделку в одной из европейских столиц и выступить арбитром на самых крупных боксерских поединках Нью-Йорка или Калифорнии.

Он смерил Мегрэ высокомерным взглядом и бросил, почти не разжимая губ:

– С кем имею честь?..

– Комиссар Мегрэ, Первая оперативная бригада.

Мортимер чуть заметно нахмурился и слегка наклонился к комиссару, словно давая понять, что собирается уделить ему не больше секунды.

– Вам известно, что вы только что обедали с Петерсом Латышом?

– Это все, что вы хотели мне сказать?

Мегрэ оставался невозмутимым. Именно эти слова он ожидал услышать.

Он снова засунул трубку в рот – поскольку соизволил ее вытащить, чтобы заговорить с миллиардером, – и буркнул:

– Всё!

Он выглядел довольным собой. Левингстон с ледяным видом прошествовал дальше и вошел в лифт.

Было чуть больше половины десятого. Симфонический оркестр, сопровождавший ужин, уступил место джазу. С улицы начали приходить люди.

Мегрэ еще не обедал. Он остался стоять посреди холла, ничем не выражая нетерпения. Управляющий не переставал издали бросать на него беспокойные и хмурые взгляды. Самые мелкие служащие отеля, проходя мимо него, принимали неприветливый вид и даже старались словно ненароком его толкнуть.

«Маджестик» не мог примириться с его присутствием. Мегрэ по-прежнему являл собой большое неподвижное черное пятно среди позолоты, ярких люстр, вереницы вечерних платьев, меховых манто, надушенных и сверкающих силуэтов.

Миссис Мортимер вышла из лифта первой. Она сменила платье, а обнаженные плечи прикрыла парчовой накидкой, подбитой мехом горностая.

Похоже, она удивилась, не увидев никого внизу, и принялась прохаживаться по холлу, стуча своими высокими золочеными каблучками.

Внезапно она остановилась возле стойки из красного дерева, за которой находились служащие и переводчики, и что-то сказала им. Один из них нажал на красную кнопку, снял телефонную трубку.

С удивленным видом он позвал посыльного, который тут же устремился к лифту.

Миссис Левингстон была не на шутку взволнована. За стеклянной дверью виднелись плавные линии лимузина американской модели, припаркованного возле тротуара.

Вернулся посыльный и что-то сказал служащему. Тот, в свою очередь, обратился к миссис Мортимер. Та возразила. Должно быть, она произнесла:

– Это невозможно!

Тогда Мегрэ поднялся по лестнице, остановился возле семнадцатого номера и постучал в дверь. Как он и ожидал после того, что увидел внизу, ему никто не ответил.

Он открыл дверь и увидел пустую гостиную. В спальне на кровати лежал небрежно брошенный смокинг Петерса Латыша. Один из чемоданов был открыт. Лакированные туфли валялись на ковре, разбросанные в разные стороны.

Пришел управляющий, проворчал:

– Вы уже здесь?

– Ну что? Исчез? И Левингстон тоже!.. Ведь так?

– Не нужно драматизировать. Их нет в номерах, ни одного, ни другого, но наверняка мы сможем найти их где-нибудь в отеле.

– Сколько здесь выходов?

– Три. Один – на Елисейские Поля, другой – на улицу Аркад, и, наконец, служебный – на улицу Понтьё…

– Там есть консьерж? Позовите его.

Управляющий снял трубку. Он был раздражен и набросился на телефониста, который не сразу его понял. Взгляд, которым он поглядывал на Мегрэ, был далек от дружелюбного.

– Что все это значит? – спросил он, пока они ждали прибытия консьержа со служебного входа, где он обычно сидел в маленькой застекленной комнатке.

– Ничего, или почти ничего, как вы любите говорить.

– Надеюсь, речь не идет о… о…

Слово «преступление», кошмар всех владельцев гостиниц в мире, от самых скромных держателей меблированных комнат до управляющих шикарными отелями, было слишком страшным для произнесения вслух.

– Мы это выясним.

В комнату вошла миссис Мортимер-Левингстон и спросила:

– Ну что?..

Управляющий согнулся в поклоне и что-то пробормотал. В конце коридора показался силуэт невысокого старичка с грязной бородой, в плохо скроенной одежде, которая не вписывалась в общий стиль «Маджестика».

Неудивительно, ведь его место было на задворках, иначе его бы тоже одели в красивую униформу и брили каждое утро.

– Кто-нибудь проходил мимо вас?

– Когда?

– Несколько минут назад.

– Да, видимо, кто-то из кухни… Я не обратил особого внимания… Мужчина в кепке…

– Невысокий, светловолосый? – вмешался Мегрэ.

– Да… Кажется… Я не смотрел… Он быстро прошел…

– Больше никого?

– Не знаю… Я выходил, чтобы купить газету на углу улицы…

Миссис Мортимер-Левингстон теряла терпение.

– Ну что?! Вот так вы ищете? – произнесла она, обращаясь к Мегрэ. – Мне только что сказали, что вы из полиции… Моего мужа, возможно, убили… Чего вы ждете?

Во взгляде, которым ее окинул комиссар, был весь Мегрэ. Спокойствие! Равнодушие! Словно он услышал жужжание мухи! Словно перед ним было нечто неодушевленное.

Американка не привыкла к таким взглядам. Она закусила губу, побагровела под слоем пудры и нетерпеливо топнула ногой.

Он продолжал на нее смотреть.

Тогда, доведенная до крайности или, возможно, просто не зная, что еще предпринять в такой ситуации, она устроила истерику.

Было уже около полуночи, когда Мегрэ приехал на набережную Орфевр. Непогода совсем разбушевалась. Деревья на набережной склонялись под порывами ветра, а вокруг плавучей прачечной плескались волны.

Помещения криминальной полиции были почти пусты. Жан тем не менее восседал на своем месте, в приемной, возвышающейся над коридорами с вереницей пустых кабинетов.

В караульном помещении кто-то громко разговаривал. Из-под некоторых дверей пробивались полоски света: комиссары и инспекторы занимались следственной работой. Во дворе громко заводился двигатель одной из машин префектуры.

– Торранс вернулся? – спросил Мегрэ.

– Буквально перед вами.

– Что с моей печкой?

– Мне пришлось приоткрыть окно, так у вас было жарко. Даже стены стали влажными!

– Закажи мне пива и сэндвичей. Только чтобы хлеб был с корочкой, ладно?