Жорж Сименон - Записки Мегрэ. Первое дело Мегрэ. Петерс Латыш (сборник)

– Твоя жена… – настаивал Мегрэ.

– Это не имеет значения.

– Ты разве не должен быть на своем балу?

– На каком балу?

Он шумно поднялся по лестнице. Когда открылась дверь, он важно сообщил:

– Можешь поприветствовать нового инспектора «бригады шефа».

– А где твоя шляпа?

Он провел рукой по волосам и убедился, что где-то оставил шляпу.

– Вот они, женщины! И запомни, запомни обязательно, потому что это очень важно! Очень важно, слышишь?.. Комиссар тут ни при чем. За мной уже давно наблюдали, а я не знал… Знаешь, что он мне сказал? Большой босс… Он сказал мне… Я не могу тебе повторить всего, что он сказал, но он настоящий отец… Понимаешь, отец…

И тогда она принесла ему домашние туфли и приготовила крепкий кофе.

«М. К. К. П. – Парижской криминальной полиции:

Xvzust Cracovie vimontra m ghks triv psot uv Pietr le Letton Breme vs tyz btolem».

Комиссар Мегрэ из оперативной бригады полиции поднял голову, и ему показалось, что гул чугунной печки, стоящей в центре его кабинета и соединенной с потолком большой черной трубой, стал тише. Он отодвинул телеграмму, грузно встал со стула, отрегулировал тягу и бросил три лопаты угля в топку.

Потом, стоя спиной к огню, он набил трубку табаком и попытался ослабить свой пристежной воротничок, который, хоть и был очень низким, все равно давил на шею.

Он бросил взгляд на свои часы: было уже четыре. Его пиджак висел на крючке за дверью.

Медленно подойдя к столу, он перечитал телеграмму и вполголоса перевел:

«Международная комиссия криминальной полиции – Парижской криминальной полиции:

Краковская полиция сообщает о проезде и отбытии в Бремен Петерса Латыша».

Международная комиссия криминальной полиции (М. К. К. П.), резиденция которой находилась в Вене, руководила борьбой с европейским бандитизмом, главным образом обеспечивая взаимосвязь между правоохранительными органами разных стран.

Мегрэ подвинул к себе вторую телеграмму, также составленную на «полкоде» – секретном международном языке, используемом в донесениях между всеми полицейскими центрами мира.

Он перевел прямо с листа:

«Полицейское управление Бремена – Парижской криминальной полиции:

Сообщаем, что Петерс Латыш движется в направлении Амстердама и Брюсселя».

В третьей телеграмме, отправленной из криминальной полиции Нидерландов, сообщалось:

«Петерс Латыш в 11 часов утра сел в «Северную звезду» до Парижа, купе G.263, вагон 5».

Последняя депеша на полкоде, прибывшая из Брюсселя, информировала:

«Подтверждаем проезд Петерса Латыша через Брюссель в 2 часа «Северной звездой» в купе, указанном амстердамской полицией».

На стене за письменным столом висела огромная карта. Мегрэ встал перед ней, грузный и широкий, засунув руки в карманы и держа трубку в углу рта.

Его взгляд скользнул от точки с надписью «Краков» к следующей точке, обозначающей порт Бремен, оттуда – к Амстердаму и Брюсселю.

Он снова взглянул на часы. Двадцать минут пятого. «Северная звезда» сейчас должна мчаться со скоростью сто десять километров в час между Сен-Кантеном и Компьенем.

На границе остановок не будет. Так что скорости поезд не сбавит.

В купе G.263 вагона 5 Петерс Латыш, вероятно, смотрел в окно на пробегающий мимо пейзаж.

Мегрэ подошел к стенному шкафу, открыл дверцу, за которой стоял рукомойник, вымыл руки, причесал свои жесткие темно-русые волосы с чуть заметной сединой на висках, затем кое-как поправил галстук, который ему никогда не удавалось завязать правильно.

На дворе стоял ноябрь. Смеркалось. За окном было видно Сену, площадь Сен-Мишель, плавучую прачечную – и все это в голубом сумраке, который создавали включавшиеся друг за другом газовые фонари.

Он открыл ящик стола, пробежал глазами депешу из Международного бюро криминальной идентификации, расположенного в Копенгагене:

«Парижской криминальной полиции.

Петерс Латыш 32 169 015112 0224 0255 02732 03116 03233 03243 03325 03415 03522 04115 04144 04147 05221… и т. д.»

На этот раз он решил перевести сообщение вслух и даже повторил несколько раз, как школьник, заучивающий урок:

– Приметы Петерса Латыша: на вид 32 года, рост 169 сантиметров, спинка носа прямая, основание горизонтальное, выступание большое, глубина переносицы средняя, ушная раковина малая, положение скошенное, мочка большая, противокозелок выступающий, завиток хорошо выражен, противозавиток прямой, прикус нормальный, лицо овальное, худощавое, брови редкие, светлые, выступание нижней губы, контур нижней губы выпуклый, шея длинная, ореол вокруг зрачка желтый, радужная оболочка зеленая, волосы светлые.

Это был словесный портрет Петерса Латыша, такой же красноречивый для комиссара, как фотография. Из него вырисовывались основные черты: невысокий мужчина, молодой, худой, светловолосый, со светлыми редкими бровями, зеленоватыми глазами, длинной шеей.

К тому же Мегрэ были известны малейшие детали строения его уха, что позволяло безошибочно узнать его в толпе, даже если Петерс Латыш вздумал бы загримироваться.

Он снял с крючка пиджак и натянул его на себя, затем облачился в тяжелое черное пальто и надел на голову котелок.

Мегрэ бросил последний взгляд на печку, которая гудела так, что, казалось, вот-вот взорвется.

В конце длинного коридора, на лестничной площадке, служащей приемной, он велел Жану:

– Не забывай поддерживать огонь!

На лестнице его чуть не сбил с ног ворвавшийся порыв ветра, и ему пришлось спрятаться в проеме, чтобы зажечь трубку.

Несмотря на огромную стеклянную крышу, платформы Северного вокзала продувались ветром насквозь. Несколько стекол были выбиты, и их осколки лежали прямо на рельсах. Электричество работало с перебоями. Люди кутались в пальто.

Около кассы висело не слишком обнадеживающее объявление: «Над Ла-Маншем буря».

Очень взволнованная женщина с покрасневшими глазами провожала сына в Фолькстон. До самой последней минуты она давала ему наставления. Чувствуя себя неловко и смущаясь, он дал обещание ни на секунду не выходить на палубу.

Мегрэ стоял возле платформы 11, где толпа ждала «Северную звезду». Здесь были представители всех крупных отелей, включая туристическое агентство Кука [15].

Мегрэ не шевелился. Остальные нервничали. Молодая женщина в теплом норковом манто, но тонких шелковых чулках ходила взад-вперед по перрону, стуча каблучками.

Комиссар стоял на месте, огромный, внушительный, и от его широких плеч падала большая тень. Его толкали со всех сторон, но он был тверд как скала и даже ни разу не покачнулся.