Бернард Шоу - Святая Жанна

Карл.Кто вы? Где мой постельничий? Что вам надо?

Ладвеню (торжественно). Я принес тебе счастливую весть. Возрадуйся, король, ибо корона твоя теперь не запятнана. Справедливость наконец восторжествовала.

Карл.О чем вы говорите? Кто вы?

Ладвеню.Я – брат Мартин.

Карл.А кто такой, да простит мне ваше преподобие, этот брат Мартин?

Ладвеню.Я держал этот крест, когда Дева гибла в огне. С тех пор прошло двадцать пять лет – почти десять тысяч дней. И каждый из этих десяти тысяч дней я молил Бога воздать должное дочери Своей на земле, как Он воздал ей на небе.

Карл (успокоившись, садится на край постели). А-а, теперь припоминаю. Я о вас слышал. У вас, говорят, пунктик насчет Девы. Вы были на следствии?

Ладвеню.Я дал свидетельские показания.

Карл.Все кончено?

Ладвеню.Кончено.

Карл.Благополучно?

Ладвеню.Пути Господни неисповедимы.

Карл.Поясните.

Ладвеню.На том суде, где святую отправили на костер, как еретичку и колдунью, говорили правду, закон соблюли, милосердие проявили небывалое, и не было допущено никаких несправедливостей – кроме одной, последней и страшной. Лживого приговора и безжалостного пламени. На том слушании, с которого я сейчас пришел, были бесстыдные лжесвидетельства, бесчестные судьи, клевета на умерших, которые выполняли свой долг, как им велела совесть, трусливые увертки, показания, основанные на пустопорожних сплетнях, которым не поверил бы и подпасок. И вот из этого судебного фарса, позорящего церковь, из этой оргии лжи и глупости, как солнце из‑за горы, выплыла истина: белые ризы невинности очищены от копоти костра, безгрешная объявлена святой, сердце, уцелевшее в пламени, названо святыней, великая ложь похоронена, несправедливость исправлена перед всеми людьми.

Карл.Друг мой, важно одно: теперь они больше не смогут твердить, что меня короновала ведьма и еретичка. Все хорошо кончилось, чего же еще? Ее полностью реабилитировали? Я им ясно сказал: чтобы без дураков.

Ладвеню.Было торжественно объявлено, что судили ее злобные и продажные судьи нечестиво и пристрастно. Но ведь это неправда!

Карл.Какая разница? Ведь судьи мертвы.

Ладвеню.Приговор, вынесенный ей, отменен, аннулирован и опровергнут, признан никогда не существовавшим, не имевшим ни цели, ни смысла.

Карл.Отлично. Никто теперь не сможет опорочить мое помазание. Подумай только, что это для меня значит.

Ладвеню.Я думаю о том, что это значило бы для нее.

Карл.Вот и зря. Никто не знал, что для нее имеет значение. Она ведь была так не похожа на других. Но вот что я тебе скажу. Если бы ты мог вернуть ее к жизни, не прошло бы и полугода, как ее сожгли бы снова, хоть ее сейчас и обожают. И ты бы снова протягивал ей крест… Поэтому… (Крестится.) Упокой Господи ее душу! А мы с тобой давай-ка лучше займемся своими делами.

Ладвеню.Отныне путь мой будет лежать вдали от дворцов, и я не стану больше беседовать с королями . (Поворачивается и решительно выходит из комнаты так же, как он в нее вошел.)

Карл (провожая его до дверей, кричит ему вслед). Тем хуже для тебя, святоша! (Возвращается на середину комнаты и говорит с иронией.) Забавный тип! Как он сюда попал? Где мои слуги? (В нетерпении подходит к постели и вертит трещотку. Порыв ветра, ворвавшийся в окно, беспокойно шевелит занавеси. Свечи гаснут. Он кричит в темноту.) Эй, вы! Ступайте сюда и затворите окна. (Вспышка зарницы освещает стрельчатое окно. В нем виден чей-то силуэт.) Кто здесь? Кто это? На помощь! (Гром. Карл вскакивает в постель и прячется под одеялом.)

Голос Жанны.Спокойно, Карлуша, не бойся! Чего это ты расшумелся? Все равно тебя не услышат. Ты ведь спишь. (Она неясно видна в зеленоватом сиянии возле кровати.)

Карл (выглядывая из-под одеяла). Жанна! Ты – привидение, а, Жанна?

Жанна.Едва ли даже и привидение, Карлуша. Разве бедная сожженная девушка может кому-нибудь привидеться? Я только сон, который тебе снится. (Свет становится ярче, теперь они оба явственно видны. Карл садится.) Э, да ты постарел, милый.

Карл.Я стал старше. Я и в самом деле сплю?

Жанна.Ты заснул над этой глупой книжкой.

Карл.Вот смешно!

Жанна.А то, что я умерла, разве не смешно?

Карл.А ты и правда умерла?

Жанна.Мертвее не бывают, парень.

Карл.Подумайте! А тебе было больно?

Жанна.Что именно?

Карл.Когда тебя жгли.

Жанна.Ах, это! Хорошенько не помню. Сначала, кажется, было больно, а потом все спуталось, я была уже не в себе… Но ты-то не вздумай играть с огнем, не воображай, будто не обожжешься! Как ты тут жил?

Карл.Да не так уж плохо. Можешь себе представить – ведь я теперь хожу в походы, выигрываю сраженья… Лезу в ров, по пояс в грязи и крови, а потом по крепостной лестнице, под градом камней и потоками горячей смолы. Совсем как ты.

Жанна.Не может быть! Неужто я и вправду сделала из тебя мужчину?

Карл.Теперь я – Карл Победоносный. Пришлось стать храбрым. Из‑за тебя. Да и Агнесса тоже вселила в меня немножко мужества.

Жанна.Агнесса? Какая такая Агнесса?

Карл.Агнесса Сорель. Женщина, в которую я влюбился. Она мне снится часто. А вот ты мне раньше ни разу не снилась.

Жанна.И она умерла, как я?

Карл. Да. Но она была не такая, как ты. Она была красивая.

Жанна (смеясь от всего сердца). Ха-ха! Да, меня никто не мог назвать красоткой. Я была грубая, ничего не попишешь: такое уж наше солдатское дело. Лучше мне было бы сразу родиться мужчиной. Вам бы со мной было меньше хлопот. Но я парила в облаках, и будь я даже мужчиной, все равно не дала б вам покоя, покуда вы копошились в пыли. Ты мне расскажи, что тут у вас случилось после того, как вы, умники, не придумав ничего лучшего, превратили меня в кучку пепла?

Карл.Судебная палата объявила, будто твои судьи были злобны, продажны, нечестивы, пристрастны.

Жанна.Они-то? Ничего подобного. Такие же честные, но жалкие идиоты, как и все, кто сжигает людей только за то, что они лучше их самих.

Карл.Приговор твой отменен, уничтожен, аннулирован и опровергнут, признан никогда не существовавшим, не имевшим ни цели, ни смысла.

Жанна.Да, но меня-то сожгли! Разве они могут меня оживить?

Карл.Вряд ли они поторопились бы тебя оживлять. Но они постановили воздвигнуть на том месте, где был твой костер, красивый крест, в знак вечной памяти и спасения твоей души.