Йосеф Бар-Йосеф - Это великое море

Солнечный диск тем временем касается горизонта.

Ноах и Пнина смотрят на Мишу, прислушиваются к его песне.

(Пнине вполголоса, чтобы не мешать песне.) Ну, где ты увидишь такое в Иерусалиме? Такую красоту! Ради этого он проделывает весь путь – чтобы вот так кричать, петь вот так: навстречу морю, закату… В полный голос!

Ленивые, низкие волны накатывают на Мишу.

Пнина с внезапной тревогой оглядывается по сторонам.

Что случилось?

Пнина (поворачивает к берегу). Я как будто… Я что-то позабыла… только не помню что…

Ноах (со счастливым, сияющим лицом). Да? Я скажу тебе. Ты не поверишь. Как ты могла такое позабыть!

Рита (стоя по пояс в воде, кричит Мише). Чудесно! Замечательно! Хватит тебе орать! Все море поднял на ноги.

Ноах и Пнина смотрят на них.

Миша (обрывая пение). Я не хочу! Не желаю видеть тебя!..

Рита.Это мы уже слышали.

Миша.Уйди, оставь меня! Я тебе тысячу раз уже сказал: ненавижу тебя!

Рита.Для этого ты сюда тащился – всю дорогу – сообщить мне это? Выходи давай, я пошла…

Миша пятится прочь от воды, но останавливается, смотрит на Риту.

Ну, что смотришь?

Миша.Вот так я тебя люблю – когда ты без ног.

Рита.Еще бы! Может, зайти еще глубже? (Проводит рукой по животу.) Досюда? (По шее.) Или досюда? Может, мне вообще нырнуть? Утопиться? Лечь на дно? Чтобы совсем, не одни только ноги!

Миша.С кем ты здесь? Где он?

Рита.Хватит! Кроме позора, от тебя ничего не дождешься.

Миша.Новый твой хахаль. Где он?

Рита.Мой хахаль? Новый? (Обводит широким жестом пляж и набережную.) Вот он! И вот! И эта тоже! И вон тот – который плывет. Все без ног. Все мои хахали! Без ног, без живота, без всего – одни головы. Новый мой хахаль! (Протягивает руку в направлении Ноаха и Пнины.) И этот тоже! И женщина с ним! (Узнает в Ноахе и Пнине соседей, смущается, меняет тон.) Извините. Здравствуйте. Вы ведь наши новые соседи. Из Иерусалима, да? (Смотрит теперь только на Ноаха.) Вы не помните?..

Ноах.Да, конечно. Простите.

Рита.Нет, что вы!.. Вы не могли меня запомнить. Я совершенно иначе выглядела. (Выходит не торопясь из воды, указывает на Мишу.) Познакомьтесь, пожалуйста: мой муж Миша.

Ноах.Очень приятно. Ноах. А это моя жена, Пнина. Могу я чем-нибудь помочь?

Рита.Нет, зачем же. Мы прекрасно управляемся. Правда, Миша? (Жестом призывает Мишу подняться вместе с ней на набережную.)

Удаляются – Ритавпереди, Мишаза ней.

Ноах (Пнине). Помнишь ее? В соседнем доме… Ужасно жалко ее, правда?

Пнина не отвечает, мысли ее заняты другим.

В чем дело?

Пнина.Свечи! Я забыла зажечь свечи…

Ноах (смеется). Еще бы! Это море! Потому-то я и привел тебя сюда – тут все забываешь. Все начинаешь сначала. Ты сможешь – вместе со мной. Видишь? Так просто – раз, и забыла. И что – случилось что-нибудь? Какое-нибудь несчастье? Погляди на небо – оно на своем месте, не свалилось! Не упало нам на голову, верно?

Пнина.Ты это… нарочно?..

Ноах.Да, вот-вот высыпят звезды. Ты увидишь, сколько тут звезд. Тут не требуется свечей, тут вместо свечей звезды!

Пнина (отстраняется от него, с внезапным страхом). Где дети? Мы бросили их на улице…

Ноах.Почему вдруг – дети? (Указывает вдаль, на набережную.) Вон они! Видишь – Дина? Прогуливается с соседкой и ее ребятишками.

Пнина выходит на берег, Ноах следует за нею. Волна выбрасывает к ногам Пнины доску – ту самую, которую таскала собака. Пнина зачем-то поднимает ее. Невидимая для зрителя собака подскакивает и принимается лаять на нее. Пнина застывает в ужасе, не выпуская из рук доски.

Да отпусти же! Отдай ей! Она тебя укусит!

Пнина остается неподвижной.

Брось! Брось доску!

Пнина (продолжая сжимать в руке доску). Нет… Я… Нет…

Хозяин собаки (приблизившись). Простите. (Забирает у Пнины доску и удаляется. Лай прекращается.)

Ноах (в волнении). Ты не дала ей, ты… Какая отвага!

Пнина (все еще не в состоянии очухаться от страха). Я не могла… Я испугалась… Я думала… Я ухватилась, лишь бы только не упасть…

Ноах.Ты ее победила! Вот что важно, а не то, каким образом. Это Тель-Авив! Это… Смотри: звезды…

Пнина (в недоумении). Звезды?..

Ноах.Да, сейчас ты увидишь, сколько их!

Пнина.И созвездия?

Ноах.Созвездия?..

Пнина.Звезды и созвездия, да?.. Я в это не верю: не верю звездам и созвездиям! Это ворожба, язычество!

Ноах.О чем ты говоришь? Опомнись, где ты находишься?

Пнинаубегает.

Спустя несколько месяцев. Двор, небольшой палисадник, скамейка, окруженная цветами и кустиками, рядом с ней торчит водопроводный кран.

Пнинаи Эстерпоявляются со стороны улицы. Пнина держит в руках кулек с печеньем, останавливается, нюхает печенье.

Эстер.Что ты?

Пнина.Мамино печенье… Ах!..

Эстер.Ты попробуй!

Пнина.Не сразу, потихонечку… Какой запах!.. Запах дома… Я хочу сперва дать детям. А что папа?..

Эстер.Он не видел.

Пнина.Нет, вообще… Он говорит что-нибудь? Про меня? Про Ноаха?

Эстер.Ничего.

Пнина.Если бы он знал!.. Меня тут считают большим авторитетом – а ганце ребецн, ужас!

Эстер.Вот так – с распущенными волосами, без платка?

Пнина.В Тель-Авиве на это не смотрят. Женщины меня спрашивают, что кошерное и что нет и как свечи зажигать. Знаешь, иногда им вдруг захочется – разок в году. (Снова нюхает печенье.) Гвоздикой пахнет… Благовониями субботними… Как он выглядит? Постарел? Как его нога?

Эстер.Откуда мне знать! Знаешь, мне его в Иерусалиме хватает!

Пнина.Вообще-то мне тоже – особенно приятного нечего вспомнить, но все-таки…

Эстер.Почему мы стоим?

Пнина.Мы пришли. Это здесь. Тут и подождем его. Я ему объяснила, как найти…

Эстер.Во дворе? Не в доме?

Пнина.Он так хотел – чтобы не в доме. Я тоже думаю, что так лучше. Здесь приятно: садик, скамейка. Есть даже вода, если пить захочется… (Открывает кран и пьет.)

Эстер.Что ты делаешь? Зачем?

Пнина.Зачем? Пью. Ты не хочешь?

Эстер.Открываешь кран… Без разрешения? Чей он?

Пнина.Всего дома. Наверно… Я точно не знаю. Тут тебе не Иерусалим, тут Тель-Авив! Тут на каждом шагу водопроводные краны, сколько угодно воды – пожалуйста, открывай и пей!