Луиджи Лунари - Трое на качелях

Профессор.А я разбивал?

Капитан.А то! Когда играли пять и два – семерку. Сдаю. (Раздает карты.)

Командор.Где вы карты нашли?

Капитан (добродушно) . В холодильнике.

Профессор (Командору успокоительно) . Да не слушайте его! (Капитану.) Зачем пугать человека? На нем и так лица нет.

Капитан.Ха-ха! Волшебный холодильник Аладдина! Хе-хе-хе!

Профессор.Здесь нашли, на стойке, под телефонной книгой Сингапура.

Командор.Но раньше-то их не было!

Профессор.Мы их просто не видели.

Командор.А телефонная книга Сингапура – это, по-вашему, нормально?

Капитан.Таких книг полным-полно!

Командор.В Сингапуре полным-полно! (Никто не придает значения его словам, и он повторяет.) В Сингапуре!

Капитан.Я извиняюсь… Мы в карты играем.

Профессор.Садитесь с нами.

Командор.Втроем?

Капитан.А мы в три семерки. Три семерки с вылетом!

Командор (срываясь на крик) . Ну, хватит! (Вскочив с места, подходит к стойке, порывшись там, находит большую черную книгу, по-видимому. Библию. Затем возвращается к своему креслу и, усевшись, принимается усиленно читать ее.)

Остальные заканчивают очередной кон.

Капитан.Так. Что у нас? Взятки… козыри…расклад… Десять-ноль в мою пользу.

Профессор.Поздравляю. Хорошо играете.

Капитан.Я-то играю, а вы – мямля. Разбивать надо, а вы канитель тянете.

Профессор.Нечего было разбивать!

Капитан.Здрасьте: по третьему кругу шла шестерка и туз, а вы с семеркой сидели.

Профессор.В прикупе еще четверка оставалась. Зачем рисковать?

Капитан.Ничего не оставалось. Все четверки ушли.

Профессор.Нет! Точно помню: одна была.

Капитан.Ну. У вас на руках и была!

Профессор. А-а-а, да, правильно…

Капитан.Удивляюсь на интеллигенцию. Вроде культурные люди, а в карты играют, как лопухи, ей-богу! Институты, университеты… Ха! Зачем столько лет учиться, если от этой учебы память отшибает? (Командору.) Вы, фабриканты, небось не такие. Эй, я вам говорю!

Командор не слышит, совершенно погруженный в свои мысли.

Чего он там: молитву, что ли, бормочет?

Профессор.Тс-с-с! Оставьте его… Сколько у нас?

Капитан.Одиннадцать-ноль. Едем дальше?

Профессор.Сдавайте. Может, и я хоть очко заработаю.

Капитан (сдав карты и начиная игру) . А можно я вам кое-что скажу по секрету?

Профессор.Конечно, можно.

Капитан.Вы не обидитесь?

Профессор.Вряд ли.

Капитан.У нас, у военных-то, как говорится, юмор казарменный.

Профессор.Логично.

Капитан.Значит, можно?

Профессор.Можно.

Капитан.На всякий случай, заранее прошу извинить.

Профессор.Вы меня интригуете.

Капитан.Так вот: хотите выиграть у меня хотя бы одно очко, играйте со мной не в карты, а в хвост кошачий.

Профессор.Это как понять?

Капитан.Или в пятак свинячий.

Профессор.Да почему?

Капитан.Потому что вы играете, как хрен собачий!.. Шутка!.. Ха-ха-ха!..

Профессор.Хорошая шутка.

Капитан.Правда? Очень остроумно, если вдуматься. Вот, говорят, у военных плохо с чувством юмора. Сами видите – вранье. А кто виноват? Телевидение, которое показывает одни парады, награды, генералов – грудь колесом… Или боевые действия. Все это слишком серьезно. На самом деле в армии, если знаешь ее изнутри, кипит жизнь, всегда полно веселья, радости – даже перед лицом смерти… (Замолкает, подумав о возможной реакции Командора , но тот по-прежнему занят своими мыслями.) Точно-точно, он молится.

Профессор.Тс-с-с! Не трогайте его!

Капитан.Надо же, как перепугался…

Профессор.Тс-с-с!

Командор.Да слышу, слышу… Только причин для веселья у нас маловато, любезный мой капитан в сапогах! Вам бы тоже помолиться. Чтобы не случилось того, о чем я говорю. Если сейчас откроется дверь – вот эта или эта, и появится некто… а не через дверь, так с потолка или черт его знает откуда еще…

Капитан.Кто появится?

Командор.Некто, некто!

Капитан.Кто именно?

Профессор.Я понял, кто.

Капитан.Что вы поняли?

Профессор (указывая вверх) . Некто…

Капитан.Ах, Господь Бог! Чего ж произнести-то боитесь? Небось не дьявол, как раз наоборот. Некто, некто… Запомните. Первое: в эту вашу идею, которую вы вбили себе в голову, что мы умерли и сидим тут, как в таможне по дороге на тот свет, – я не верю. Даже если я умер, не вижу разницы между жизнью и смертью. Еще полезно ущипнуть самого себя – проверить, спишь или нет. Или коленкой об угол приложиться, чтоб искры из глаз! Но допустим, кто-то явится. И что с того? Что он нам сделает?

Командор.Как что?! Будет нас судить!

Капитан.И ради бога! Вот мой чемодан: ничего запретного!

Командор.Это невыносимо! Какой чемодан? Что значит «ничего запретного»?

Капитан.А то, что мой багаж в порядке. Проверяйте! Я в жизни не совершил ничего такого, за что судят и в чем раскаиваются. В армии с восемнадцати лет, честно выполнял свой долг, не крал, не причинял никому зла, даже на войне, потому что в войнах не участвовал. Делал то, что должен делать такой человек, как я.

Командор.И никаких сомнений?

Капитан.Нет. В уставе сомнения не предусмотрены. Сомневаются дамочки и философы.

Командор.Значит, угрызений совести тоже нет.

Капитан.Сейчас уже четыре часа, и все нормально!

Командор.Он меня доконает!

Капитан.Я ему так скажу: «Дорогой Создатель! Тебе хотелось, чтоб я жил иначе, значит, и создавать меня надо было иначе!»

Командор.То есть?

Капитан.Хотел, чтобы я был святым, героем, великой личностью? Так и создал бы меня святым, героем, великой личностью!

Командор.Он?!

Капитан.А кто ж еще?

Командор.Нет, я больше не могу! Я не выдержу!

Профессор.Погодите, погодите! Между прочим, капитан уловил самую суть. Если угодно, это фундаментальный, ключевой вопрос свободного выбора.

Капитан.Взятки, козыри, расклад и три туза. Тринадцать-ноль, я выигрываю!

Профессор.А я – сдаюсь.

Капитан.В следующий раз будем играть на денежки. За уроки надо платить. Ха-ха-ха!

Профессор.У капитана вполне определенная точка зрения. Но я не разделяю ни ту, ни другую. Да, ситуация необычная, происходят странные вещи. И если мы действительно умерли, если здесь, так сказать, передняя, прихожая, приемная того света, то я… не протестую… я согласен… я повинуюсь!.. (Сам того не замечая, говорит все громче и громче, обращаясь куда-то к верхнему этажу, словно его собеседник находится очень высоко и далеко. Опомнившись, вновь переходит на свой обычный голос.) Конечно, все это весьма условно. Однако…