Луиджи Лунари - Трое на качелях

Командор.Вы в это верите?

Профессор.А вы верите в чудеса? Что, по-вашему, достовернее: чудеса в решете или простая потребность человека глотнуть горячего? Давайте спросим в баре, чего они больше стряпают: чудес или горячего шоколада?

Капитан.Конечно, шоколада больше. (Пауза.) Только, я не понял, кто такая госпожа Матильда. (Что-то сообразив.) О, пардон, пардон!

Командор (после паузы) . А как же закрытые двери?

Профессор.Коллективная галлюцинация. Сначала вам что-то показалось, потом, видимо, показалось мне, а на самом деле все было иначе. Закрытые двери? Но разве мы так уж старались их открыть? Моя версия: вы по ошибке повернули дверную ручку не в ту сторону. Все остальные, как в гипнозе, сделали то же самое. Я убежден: если теперь попробовать, двери легко откроются… Эта – дверь капитана? (Подходит к двери № 2 и совершенно спокойно открывает ее.) Видали?

Командор.Ну а ливень? На бульваре Пачини хлещет – будь здоров, а на площади Кармина ни единой капли?

Профессор.Почему бы нет? Вспомните: при сильном дожде всегда бывает граница: по одну сторону ливень, по другую – сухо. Бывает?

Капитан.Точно. Где ливень – темно, а через дорогу – солнце. Границу видно хорошо.

Профессор.Так вот сегодня эта граница прошла как раз над этим домом, а точнее – над этой комнатой!

Командор (с неприкрытым сарказмом) . Ага! Все ясно! Случай из ряда вон выходящий, но вполне объяснимый! Можно сказать, повезло!

Профессор.Повезло! Не понимаю в чем.

Командор.Ну как же! Мы тут сидим в ужасе от загадочных явлений, от странных совпадений, а оказывается – все просто, все объяснимо!

Капитан.Должен уточнить: лично я никакого ужаса не испытываю!

Командор.По-вашему – все в порядке!

Капитан.Нет, не все. В жизни обязательно что-нибудь не так. Вот – господин Ансельми не явился, и придется ехать сюда еще раз. Но зато я принял ножную ванну, хотя надежда была потеряна.

Профессор.Вряд ли нам так уж повезло. Вообще, лучше не давать оценок – что хорошо, что плохо…

Капитан.То есть как?

Профессор.А так! Любая удача может обернуться несчастьем – и наоборот. В древности говорили, что если боги хотят наказать смертных, они берут и исполняют их желания!

Капитан.Хорошо говорили! Ей-богу, правильно!

Профессор.У нас в семье была служанка. Помню, она рассказывала про своего деда, который жил в старом, ветхом домике-развалюхе. Но однажды кто-то захотел купить его лачугу и предложил цену раз в пять больше реальной. Повезло или нет?

Капитан.Повезло!

Профессор.Разумеется, он так и решил. Сделка выгодная, сразу согласился и в тот же вечер переехал к сестре. А ночью дом… рухнул!

Капитан.Ни хрена себе!.. Пардон. И впрямь– повезло!

Командор (агрессивно) . Ему! А покупателю?

Капитан.Увы!

Профессор.Как раз наоборот. Покупатель рассчитал, что прямо под домом пролегала нефтяная жила, и сэкономил деньги на снос. Дом-то сам рухнул.

Капитан.Тем лучше. Значит, ему тоже повезло.

Профессор.Погодите. Ошибка вышла. Оказалось, что там никакой нефти и в помине не было.

Капитан.Значит, продавцу повезло дважды.

Профессор.Я знал, что вы это скажете. Но он так спешил переехать – пока покупатель не передумал, что в спешке простудился, заработал воспаление легких и через две недели умер. Вот так.

Капитан.Ни хрена… Пардон! (Пауза.) Как говорил наш дивизионный священник, жизнь – опасная штука: от нее умирают.

Командор.Он невыносим!

Капитан.Кто?

Командор.Вы, вы!.. Можете помолчать?

Капитан (с удивлением и обидой) . Я?! Вот он – говорит гораздо больше!

Командор. Правильно! Профессор говорит много, очень много! Но вы… Эти ваши словечки, они меня просто бесят! Я понимаю, вы не нарочно, но от этого не легче! Какой смысл, скажите, когда все кругом непонятно и вселяет страх, отпускать остроты вроде этой… «Жизнь – опасная штука…» Как там дальше?

Капитан (уверенно) . «…от нее умирают».

Командор.Вот!

Капитан.Какие же остроты – чистая правда! От жизни еще никто живым не ушел.

Командор (распаляясь и теряя самоконтроль) . Вот! Пожалуйста! Полный идиотизм! Как еще можно уйти от жизни? Только умерев, только через смерть! Зачем лишний раз уточнять, мол, от жизни никто не уйдет живым? Это само собой разумеется! Если человек после смерти жив, значит, он никуда из жизни не уходил. Умер так умер, жив – значит, живой!

Профессор.Стоики утверждали: я есть – смерти нет, смерть есть – меня нет. Чего ж бояться?

Командор.Так говорил Шехерезада!

Капитан.Кто?

Профессор.Заратустра.

Командор.Я и хотел сказать Заратустра. И нечего меня исправлять. Сам исправлюсь, если надо. Без вас знаю, кто такой Заратустра!

Пауза.

Капитан.А я не знаю Заратустру. В армии что плохо: кроме своих, никого не знаешь. С утра до вечера в казарме: одни и те же люди. Никакого разнообразия. Ну – парад, ну – учения раз в году. О войне и мечтать не приходится. Конечно, может, оно и к лучшему – в глобальном масштабе… Да… Потом – на пенсию, в родную деревню. Приехал, а навстречу старые друзья: «Надо же, и этот здесь!..» Или помрешь. В газете траурная рамка, люди читают – «Надо же, и этот жил на свете!» А то и вовсе: «Мы думали, он давно умер!»

Командор.Ну, хватит о мертвецах! Неужели нельзя о чем-то более… ну, более…

Капитан.Хотите анекдот? Я, правда, не мастер анекдоты рассказывать – привык больше по конкретным делам. Но это – особый анекдот, я попробую.

Командор.Валяйте. Все лучше, чем выслушивать…

Капитан.Жил-был один человек по имени Джованни… Нет, Пьетро. Или нет… Вас как зовут?

Командор.Меня? Эрнесто. А что?

Капитан.Нужно. Его звали Эрнесто. Однажды он решил эмигрировать в Австралию. Ну, приехал в Австралию, устроился там, женился, стал работать. И вдруг оказался совсем один, не знаю почему, не важно. Допустим… жена и дети – все умерли…

Командор.Ну, хватит!

Капитан.Пардон!.. Главное, что в один прекрасный день Эрнесто решил вернуться в Италию – я не успел сказать, он был итальянец – решил вернуться, чтобы умереть на родине.

Командор.Ну, знаете!..

Капитан.Пардон! Собрал пожитки, сел на пароход и поплыл – сначала в Индокитай, оттуда в Индию, потом в арабские страны, через Суэцкий канал, и чем ближе подъезжал к Италии, тем больше росло его волнение. Вот он уже в Средиземном море, потом в Ионическом, потом в Тирренском – а сам волнуется ужасно, – потом Генуэзский порт… Он сходит на землю и от волнения чуть дуба не дает.