Луиджи Лунари - Трое на качелях

Командор.Если опять что-нибудь рациональное, то можете оставить при себе.

Капитан.Почему? А мне нравится. Я потом в клубе расскажу…

Профессор.Строго говоря, вы, наверное, правы. Мое соображение касается внутренней сущности идеи, абстрагированной от собственного контекста.

Капитан.Бог ты мой! Я не запомню!

Профессор.Нет, ничего сложного. Приведу пример. Фраза «Пока плывет, пускай плывет» взята из какой-то не слишком умной песенки. Верно?

Капитан.Верно.

Профессор.Очень хорошо. Теперь – слушайте. (Раскрывает большую черную книгу, которая ранее была в руках Командора, и читает «библейским» тоном.) «И увидел он Симона Петра и братьев его в лодке, которую волны влекли к самой середине Тивериадского озера Симон Петр, простирая к нему руки, возопил в слезах: «Равви, равви, не видишь – порвалась веревка, и лодка наша плывет к дикой Самарии? Что ж не спасешь нас?». Тогда, не покидая окруживших его, он ответил: «Симон Петр, маловерный, неужто думаешь, будто веревка может порваться вопреки воле на то Отца моего Небесного? Истинно, истинно говорю: пока плывет, пускай плывет!»

Пауза.

Капитан.Видали? Поэты… песенники… Отовсюду передирают!

Командор.Это Евангелие?

Профессор.Нет. Я сам придумал.

Капитан.Как?

Профессор.Вот еще: «Дайте кесарю кесарево, Богу богово».

Командор.Это Евангелие. Не скажу точно откуда, но – Евангелие.

Профессор.Верно. Только вот какая штука: включаем телевизор, а там – песенный фестиваль из Сан-Ремо, выбегает красавица в короткой юбочке, сапожках, кожаной курточке и поет: «Дайте Богу богово, кесарю кесарево Пам-парам-пам-пам, оу-йес, О, мама, мама… Дайте Богу богово, кесарю кесарево…» И так далее и тому подобное. (Останавливается, довольный, переводя дыхание.)

Остальные глядят на него с ужасом.

Ну, что скажете?

Командор (в непритворном смятении.) Он сошел с ума!

Капитан.Виноват, повторите, пожалуйста. Недопонял.

Профессор.Все очень просто. Говорят: «Не ряса делает монаха». Ерунда. В литературе… да что в литературе – в жизни! – именно ряса делает монаха! Пустая фраза в песенке – чушь, глупость. Но та же самая фраза, произнесенная в нужном месте – на берегу Тивериадского озера, неким персонажем в подобающих одеяниях да еще после слов «истинно, истинно вам говорю», превращается в одну из тех глубокомысленных сентенций, которые потом две тысячи лет толкуют на все лады со всех амвонов.

Пауза. Всеобщее замешательство.

Капитан.До меня вообще медленно доходит. Надо подумать, дело-то любопытное. Как там, в песенке? «Дайте Богу богово, кесарю кесарево…»

Командор.И что все это значит?

Профессор.Витгенштейн говорил, что философия есть борьба человека с несовершенством языка.

Командор.Слушайте, бросьте этого Вит… Вот этого. Ближе к сути.

Профессор.А суть, уважаемый господин, в том, что вы, наверное, правы. И смысл всего, что наговорила здесь эта женщина, следует понимать в зависимости о того, кто она есть, а точнее, кем мы сами ее считаем. Если она – Святой Дух, тогда каждая произнесенная ею буква имеет непреходящее мистическое значение. Если же – обыкновенная уборщица, а другого и быть не может, то вздор – он и есть вздор.

Капитан.А вдруг это очень умная уборщица? Может так быть?

Командор.Да-да, может! Не отвлекайтесь.

Капитан.Все равно – да здравствует армия! Смотрю я на вас, интеллигенцию. Все-то вы знаете, все понимаете. А что говорил Шехерезада, так и не вспомнили. Спрашивается, кому нужны все эти ваши университеты с диссертациями? Все эти мнения, сомнения, точки зрения… В армии, слава Богу, двух мнений быть не может. Армейский устав значит только то, что значит. «Шагом марш!» значит «иди», «Стой!» значит «стой». Р-раз-два, раз-два, раз-два… Ро-та-а-а, стой! Раз-два. Нале-е-во! Равняйсь! Смирно! (Продолжает в том же духе, все больше воодушевляясь.) Представьте себе, что будет, если сержант скомандует «Налево!», а половина роты пойдет направо, другая половина – купаться на речку… Нет уж, не надо! Вам профессорам, у нас бы, в казарме, пожить, подучиться…

Пауза.

Профессор.Заратустра.

Капитан.Не понял.

Профессор.Не Шехерезада, а Заратустра.

Командор.Это мы тоже говорили.

Капитан.Вот именно.

Командор.Но ни к чему не пришли.

Профессор.И так все ясно!..

Слышно, как открывается дверь ванной. Все оборачиваются. Из ванной выходит Женщина. Она переоделась. В руках у нее прежняя сумка (или торба). Но теперь Женщина выглядит настоящей дамой: в элегантной меховой шубке, с аккуратной прической и без бигуди, на лице косметика, на ногах туфли с каблуками. Едва мужчины успевают прийти в себя от этого «преображения», как раздается завывание сирены, сообщающей об окончании учебной тревоги в городе.

Женщина.Кончилась тревога. Вовремя. Хочу сказать вам спасибо за помощь. Такое редко бывает. (Заметив изумленные взгляды мужчин.) А-а, шуба? Сын подарил. На мою зарплату не очень-то разгуляешься!

Женщина убирает в сумку свои вещи, которые мужчины протягивают ей по очереди: щетку – ее ручка оказывается раздвижной и складывается, тряпку для вытирания пыли, тряпку для мытья окон… Затем подходит к люку, открывает его, ставит сумку на край.

Ну, до свиданья, еще раз спасибо. Сумку мне подайте… (Ступив в люк, принимает у Капитана сумку, опускает ее куда-то вниз и собирается сама окончательно спуститься.)

Командор (вскрикивает) . Телефонная книга!.. (Умоляющим жестом протягивает ей телефонную книгу.)

Женщина (наполовину спустившись в люк) . Это не моя.

Командор.Это справочник Сингапура!

Женщина (пожав плечами) . Вот ему и отдайте. (Исчезает в люке, закрыв за собой крышку.)

Пауза.

Профессор (глядя в окно) . Улицы оживают, заполняются народом. Опять суета, шум, мусор…

Капитан.Кончилась тревога.

Командор.Кому все это нужно?

Профессор.Забавно время провели.

Капитан.Мне тоже понравилось. Хотя именно эту ночь можно было провести и поинтересней! (Командору.) Правда? Ах, пардон, пардон!

Командор.Так. Ну, хватит. У меня много дел, и тратить время попусту я не намерен. Между прочим, я уже говорил, что… э-э-э…

Профессор.Что?

Командор.Что мы так ни к чему и не пришли. Он помыл ноги, вы порвали брюки… Играли в карты, пели песни…