Петер Хакс - Геновева

Голо.Говори, пес.

Зигфрид.Да, так я ему и сказал.

Грегор.Я не убил Геновеву. Я бросил ее здесь, живую.

Зигфрид.Живую? Без сердца, языка, глаз? Я же сам видел эти доказательства.

Грегор.То, что видели, была одна видимость.

Зигфрид.Какая видимость? С них капал жир.

Грегор.Собачий.

Зигфрид.Я еще смогу отличить мою жену от собаки.

Грегор.Не сможете, если насадить внутренности на нож. Она была на себя не похожа. Повторяю, она живет здесь.

Зигфрид.Здесь никто жить не может. Пусть даже если ты не лжешь и не убивал ее, но ты обрек ее на медленную смерть.

Грегор.Кто знает? Можно выжить в пещерах, питаясь оленьим молоком.

Зигфрид.Оленьим молоком?

Грегор. Да.

Зигфрид.Проклятье. Если я тебе поверил, то лишь в одном: ты посмел ослушаться приказа.

Грегор.Так оно и было, ваша милость.

Зигфрид.Почему ты это сделал?

Грегор.Она была невинна.

Зигфрид.А доказательства ее вины? Они тоже были обманом, как и доказательства ее смерти?

Грегор.Господин Голо разными уловками скрыл от вас правду. Ребенок был ваш, а вовсе не от господина Драго. Мальчик был на шесть недель старше, чем вам сказали. А кровь на простынях Геновевы была куриной.

Зигфрид.И этому есть доказательства?

Грегор.Есть.

Зигфрид.И они не фальшивые?

Грегор.Они неоспоримые.

Зигфрид.Какие?

Грегор.Они написаны на физиономии господина Голо. Поглядите, как он дрожит от страха. Аж весь трясется.

Голо.Хорошо, хорошо, она была святая, а я подлец. Святые кого угодно обвинят в несправедливости.

Зигфрид.Так ты говоришь, что пфальцграфиня, моя супруга, не нарушала супружеской верности?

Грегор.Говорю.

Зигфрид.Так ты говоришь, что этот человек, Голо, оклеветал ее? Что он ее убийца и убийца моего сына?

Грегор.Говорю.

Зигфрид.Так ты говоришь, что я и сегодня мог быть женат на Геновеве, и мне не пришлось бы иметь дело с госпожой Бригиттой, моей второй женой?

Грегор.Так оно и есть, ваша милость. Вы понемногу прозреваете.

Зигфрид.Так ты говоришь, что в этом преступлении и моем собственном горе виноват я сам? Мое кощунственное легковерие и скотское ослепление?

Грегор.Не стоит преувеличивать. Смерти повинен лишь клеветник.

Зигфрид.Так умри! (Пронзает его копьем. Голо.) В самом деле, я позволил ему слишком много болтать.

Голо.Ваша милость меня смущает.

Зигфрид.Такой взгляд на события невыносим.

Бригиттав охотничьем платье.

Бригитта.Какой-то пилигрим. И это все, что вам удалось подстрелить?

Зигфрид.Я гнался за ланью, белой, как лебедь. Если бы она не скрылась…

Бригитта.Если бы, если бы, если бы… Если бы вы были великим героем, господин Зигфрид, вы бы не были таким болваном.

Уходит.

Зигфрид.Разумеется, вы правы, любовь моя. Вот только выдерну копье из этой скотины и последую за вами.

Выдергивает копье. Уходит с Голо.

Горемир.Охотники ускакали, мама. Оставили только останки какого-то коротышки.

Занавес.

Над Мозелем. Трактир «У святой Геновевы», еще семь лет спустя. За столом подросток Горемирсо своей оловянной кружкой. Он смотрит на реку. Входит Зигфридс кружкой.

Зигфрид.Всем желаю здравствовать.

Горемир.И вам не хворать, господин сосед.

Зигфрид (бросает взгляд на реку). Красивый вид, правда? Люблю зайти сюда и опрокинуть кружку, хоть лестницы здесь и крутоваты. Пфальцское вино лучше всего пьется на свежем воздухе. Наверное, туман с Мозеля придает ему особый букет. Пфальцское вино – это единственное, что не стало хуже со времен моей юности. Не сравнить ни с каким с итальянским.

Горемир.Да, но виноделие изобрели римляне.

Зигфрид.Они изобрели все на свете. Например, империю. Моя первая супруга, Геновева, очень высоко ставила империю, уже тогда. Теперь все ее ценят. Жители Пфальца склонны недооценивать свой виноград только потому, что он растет у них под носом. Я так не считаю. Мы его не изобрели, но делаем его прекрасно.

Горемир.Ваше здоровье, господин сосед.

Зигфрид.Ваше здоровье. Кстати, я ведь пфальцграф Зигфрид, собственной персоной.

Горемир.Мы знакомы. Вы уже один раз приказали меня убить.

Зигфрид.Сожалею, искренне сожалею. Что вы сказали, убить? (Поперхнулся, закашлялся.) Стукните меня по спине.

Горемир (ударяет его по спине, утирает ему лицо платком). Лучше?

Зигфрид.Да, это помогает, у тебя это всегда хорошо получалось. Спасибо тебе, мой ангел, спасибо… Эй вы, вы же не Геновева? Кто вы?

Горемир.У нее был сын, не припоминаете?

Зигфрид.Об этом я буду помнить до конца моих дней.

Горемир.О чем?

Зигфрид.О том мгновении, когда она сделала мне тебя. Если ты сын Геновевы, то это меня не удивляет.

Горемир.Не удивляет?

Зигфрид.Такое сходство наводит на мысли о родстве. В других случаях природа не создает столь одинаковых людей.

Горемир.Я не об этом. Вы же приказали меня убить. И вас не удивляет, что я жив?

Зигфрид.Меня это радует. Честно говоря, я узнал об этом еще семь лет назад. Я убил человека, от которого об этом узнал. Сколько тебе лет? Четырнадцать?

Горемир.Ровно.

Зигфрид.Да, ровно. Плюс-минус полтора месяца. Твоя мать еще жива?

Горемир. Нет.

Зигфрид.Последний раз я видел ее в замке Зиммерн. С тобой на руках.

Горемир.Вы встречались с ней еще один раз, на охоте. Вы велели подарить ей плащ.

Зигфрид.Так то была она? Я не пытался ее унизить, но ее нельзя было узнать.

Горемир.Поверьте, она была вам благодарна. Она так исхудала, а худые люди больше страдают от холода, чем прочие. Она очень ценила тот плащ, а через несколько месяцев умерла.

Зигфрид.Должно быть, в лесу она вела весьма здоровый образ жизни.

Горемир.Это верно.

Зигфрид.И что с тобой сталось, когда ты остался один?

Горемир.Я пробился. Сначала нанимался в слуги к разным хуторянам. Обучу одного тому, что знаю, и ухожу к следующему. Всю округу обошел.

Зигфрид.Учеба – вещь хорошая.

Горемир.Потом нанялся сторожем на виноградник, служил полковником во время осады Эльслоо, наконец, работал переводчиком при каринтийском посольстве в Алжире. Вы когда-нибудь занимались исламом?