Луиджи Лунари - «Трое на качелях» и другие пьесы

Свет на сцене становится ярче, и на первом плане, чуть левее экрана видна сидящая молодая женщина. Она в обычной одежде, но рядом на полу лежит рапира и фехтовальные жилет и маска. Удобно устроившись в кресле, она смотрит на бегущие по экрану кадры. Это АЛИСА.

Такая же рапира и фехтовальная экипировка лежат в противоположной стороне сцены, словно в ожидании своего владельца.

Внезапно с той же стороны на сцене появляется МАРТА. На ней майка, бриджи и туфли для фехтования. Полотенцем она осушает волосы, видимо только что вымытые. По её лицу видно, что кадры на экране раздражают её.

Марта. Прекрати! Выключи это! Сделай мне одолжение, выключи. Зачем ты поставила эту кассету?

Алиса (извиняющимся тоном, почти оправдываясь). Но… это же твоя последняя Олимпиада.

Марта. Замечательно. Тем более, выключи. (Спешит к Алисе, чтобы выключить проигрыватель). Это действует мне на нервы!

Алиса. В чем дело? Приступ скромности? Тебе не нравится, когда тебе напоминают о твоих золотых медалях?

Марта. Нет, это как раз мне нравится. Мне на нравится… подожди, сейчас покажу тебе кое-что другое. ( Достаёт из кармана маленький ди-ви-ди диск и протягивает Алисе.) Поставь это.

Алиса. А что это?

Марта. Поставь и увидишь.

Алиса возится с проигрывателем.

Конечно, я не против, чтобы о моих золотых медалях говорили все, кому не лень. Что мне действует на нервы, так это вся идиотская шумиха вокруг моих побед. Меня миллион раз показывали в теленовостях и спортивных программах… и везде, как мне кажется, я выгляжу полной идиоткой, и наверняка так кажется всем, кто это смотрел. Ты побеждаешь, скачешь от радости, как обезьяна, все тебя обнимают, потом ты у пьедестала, на самую низкую его ступеньку встаёт бронзовая медалистка, на среднюю – серебряная, а ты стоишь позади и как кретинка хлопаешь в ладоши, и, наконец, называют твоё имя и ты запрыгиваешь на верхнюю ступеньку, к тебе, шаркая ногами, подходит старикан, который выиграл олимпиаду лет шестьдесят назад, улыбается тебе, жмёт тебе руку, целует тебя в щеку и вешает на шею золотую медаль, путаясь в волосах – в моих, а не в собственных – а ты смеёшься, потом делаешь серьёзной свою физиономию, потому что приходит время твоего национального гимна и подъёма флага, на этом действе тебе полагается расчувствоваться, стереть слезинку мизинцем левой руки, потому что в правой у тебя тряпичный разноцветный попугай – твой очередной амулет… и ты чувствуешь себя…

Алиса. Полной идиоткой.

Марта. Это я так сказала?

Алиса. Да. Только что.

Алиса, наконец, справляется с проигрывателем, и на экран, сменяя один другой, проецируются черно-белые рисунки церемонии награждения победителей то ли Олимпийских игр, то ли чемпионатов мира в фехтовальных дисциплинах.

Рисунки выполнены в современной экспрессивной манере. чем-то напоминающей Дон Кихота у Пикассо. С той лишь разницей, что их главным действующим лицом является молодая женщина, победительница индивидуального зачёта у рапиристок. На одном из рисунков она срывает маску жестом триумфа после победного укола. И мы видим, что это Марта. На следующем рисунке она в объятьях и тренера и подруг по команде. Затем она же на самой верхней ступеньке пьедестала, получает медаль, прижимая к груди свой амулет. Потом крупным планом её взволнованное лицо во время ритуала исполнения гимна и подъёма национального флага. Хотя в эту минуту с экрана звучит вовсе не гимн Италии, а песня АББЫ «Мама миа»:

Марта (закончив вытирать волосы или причёсывать их). Всё, можешь выключать. Дальше не интересно.

Алиса нажимает на кнопку пульта, экран гаснет. В помещении зажигается полный свет.

Что скажешь?

Алиса. Ну… неплохо. Но почему Абба, а не итальянский гимн?

Марта. Потому что «Мамма миа» мне нравится, а итальянский гимн – нет. А как тебе рисунки?

Алиса. Здорово. Кто это нарисовал?

Марта. Один мой друг-художник.

Алиса. Друг, или… друг?

Марта. Или друг.

Алиса (морщась). Ох, Марта!

Марта (с улыбкой). А что – Марта! Я спросила у него, что я ему должна за работу, а он ничего не хотел. А я… я не знала, как мне его отблагодарить, и…

Алиса. И ты залезла к нему в постель.

Марта. Скажем так, я позволила себе затащить меня в постель.

Алиса. Ну и как было?

Марта. В постели? (Хмыкает). Как художник – он лучше. (Подходит к Алисе, поднимает ногу и опирает на подлокотник её кресла) . Будь добра, потрогай мышцу.

Алиса. Какую?

Марта. Икру.

Алиса. Что ты хочешь услышать?

Марта. Как она?

Алиса (мнёт мышцу). По-моему, все в норме.

Марта. Тебе не кажется, что она слишком напряжена?

Алиса. А сама-то, что чувствуешь?

Марта. Мне кажется, немного задеревенелая.

Алиса (пожимая плечами). Если у тебя что и задеревенело, так это голова.

Марта. А ступня?

Алиса. И с твоей ступней все в порядке, маньячка. И с латеральной, и медиальной мышцами, и со всем икроножным триплексом… Довольна?

Марта. Тебе бы только смеяться над этим! Ты же сама хорошо знаешь, что именно из-за судороги в икре я пропустила укол от венгерки на чемпионате Европы.

Алиса. Но ты все равно выиграла у неё пять-два!

Марта. И что? А если бы её укол оказался решающим!.. Слушай, давай немного поработаем в паре!

Алиса. Опять?! Сейчас? Нет… Я голодная… не выспалась…

Марта. Давай! Хочу проверить одну штуку. Я просмотрела съёмки моих боев с Радновской. У неё такая скоростная контратака, что я постоянно не успеваю адекватно среагировать. Мне надо что-то придумать, чтобы опережать её!

Алиса. Брось дёргаться. Тебе давно на дорожке нет равных.

Марта. В общем, не хочешь мне помочь?

Алиса. Нет. Сегодня я уже с тобой намахалась рапирой. По-моему, тебе уже пора избавиться от своей дурацкой маниакальности. Надо же, когда ты выиграла вторую Олимпиаду, я подумала: ну уж на этот раз, она успокоится и прекратит мандражировать по каждому пустяку!

Марта. Когда было успокаиваться? За Олимпиадой сразу же каждый год чемпионаты мира!..

Алиса. Ну, да! Ещё вспомни чемпионаты страны, чемпионаты вооружённых сил, Средиземноморские Игры…

Марта. А через четыре года новая Олимпиада!.. Я ни на минуту не могу прекратить тренироваться!