Луиджи Лунари - «Трое на качелях» и другие пьесы

Алиса. Шесть часов в день тебе мало?!

Марта. Венгерки тренируются по восемь часов. А немки, так по десять!

Алиса. Ну да, а после Олимпийских игр начинают говорить басом и вынуждены бриться каждый день. А в России их берут на работу лодочниками на Волге.

Пауза.

Марта подходит к шкафу с одеждой и замирает, словно размышляя, что выбрать.

Марта. Что мне надеть?

Берет какое-то платье, прикладывает к себе и поворачивается к Алисе.

Алиса. А что, очень красивое. Новое?

Марта. Да, мне его подарил один мой друг.

Алиса. Друг или… друг?

Марта. Господи, да уймись же ты! Тем более, что этот – голубой. И метр шестьдесят с каблуками.

Алиса. Как будто тебя это остановило бы!

Марта. Ты же знаешь, мой идеал мужчины: не ниже метр восемьдесят, кудрявый, загорелый, мускулистый, волосатый, в распахнутой на груди белой рубашке, с золотой цепью на шее и перстнем на мизинце…

Алиса. И с будильником в носу.

Марта. Нет! «Ролекс» на запястье. И ещё он должен быть дерзким, неистовым, слегка брутальным, и в тоже время нежным и послушным… и вести себя подобно принцу-консорту… держаться в тени и ходить на шаг позади меня, потому что главное действующее лицо в нашем союзе – я.

Алиса. Рассчитываешь отыскать такого?

Марта. Нет. На самом деле, мне не нравятся прицы-консорты… Ладно, я переодеваюсь. (Переодевается прямо на сцене). Это ты у нас счастливица, нашла мужика по себе.

Алиса. Потому что не претендовала на луну с неба. Он добрый, нежный, заботливый, внимательный…

Марта. Ну, естественно, кто бы спорил! Прямо-таки Святой Луиджи Гонзаго! (Серьёзным тоном). Ты сделала свой выбор – пошла другим путём. У тебя будут дети… спокойная жизнь. А я… меня словно жжёт изнутри какой-то огонь, который не даёт мне остановиться ни на минуту. Жить, жить, жить… как будто я должна сделать ещё столько всего и боюсь, что не успею. Вот ты все упрекаешь меня в том, что я чересчур много тренируюсь, что у меня слишком много мужиков, что никак не уймусь… Но мне нравится такая жизнь! Я хочу вкладываться по полной и выжимать из жизни все, что она может мне дать… здесь и сейчас…

Алиса. А что будет завтра?

Марта. О завтра я не хочу думать. Только сегодня, сегодня, сегодня и немедленно, здесь и сейчас!

Алиса. А когда постареешь?

Марта. Об этом будет думать она.

Алиса. Она – кто?

Марта. Старуха.

Алиса. То есть ты!

Марта. То есть я, но другая!

Пауза.

Алиса. Пальто берёшь?

Марта. Наверное, брось его в чемодан. ( Пауза). Подумать только, с самого первого дня, что я привела тебя с собой в спортзал, все настаивали, чтобы ты тоже занялась фехтованием. Тебе было двенадцать лет, а я уже выиграла чемпионат мира среди юниоров. Но ты в то время очень хотела стать монашкой, помнишь? Хотя все в один голос твердили: твоя сестра намного талантливей тебя… у Алисы фехтование в крови… у неё вместо пальцев рапира… и если бы она серьёзно тренировалась…

Алиса. В таких случаях, кроме задатков надо ещё иметь желание заниматься этим. Видимо, я уже тогда, как ты сама сказала: выбрала другой путь. Может быть, меня уже тогда напугала твоя рабская зависимость от того однообразия жизни, которую выбрала ты: спортзалы, диеты, физические нагрузки…

Марта. Ну, конечно, тебе больше нравилось другое: прибираться в доме, заправлять кровати, потом бегать по магазинам, готовить обеды, гладить… Говоря твоим языком, что это, если не рабская зависимость от однообразия выбранной тобою жизни?

Алиса. У меня будут дети…

Марта. У меня они тоже могут быть.

Алиса. Да, но ты ничего не делаешь для этого.

Марта (после короткой паузы). А ты?… А вы?

Алиса (вздохнув). У нас пока не получается.

Марта. И кто в этом виноват?

Алиса. Виноват?!

Марта. Ну… из-за кого? Ведь если дети не получаются, то причина в тебе или в нем.

Алиса. Мы даже не желаем знать этого. Мы единое целое. Это, прежде всего, вопрос веры. Бог сделал нас такими и Бог соединил нас.

Марта. И после этого, кто из нас маньячка, я?

Алиса. И потом… как говорится, ещё не вечер.

Марта (с иронией, но без сарказма) . – Ну-ну… старайтесь, ребята. Вам хоть известно, как это делается!

Алиса (задумчиво). Да, конечно… (Вспыхивает). Засранка!

Марта (смеясь). Почему? Я совсем не против заиметь племянников.

Пауза.

Алиса. Когда твой самолёт?

Марта. Кажется, в десять. Но в аэропорту надо быть часа за три. Ты же знаешь, куча возни с регистрацией рапир, запасных клинков, масок… В последний раз, американские таможенники отказались пропускать все это… Рапиры такое же оружие, как мачете, а маски ещё хуже, чем паранджа… После этих башен-близнецов совсем свихнулись … А знаешь, мне иногда приходит в голову, как было бы здорово, если бы ты не бросила фехтование, и мы могли бы ездить по всему свету… я и ты – две непобедимые сестрички, подобно этим двум черным девчонкам-теннисисткам…

Алиса. Сестры Вилльямс. Серена и Венус…

Марта. В Париже одна первая, другая вторая, в Нью Йорке наоборот… А? Разве это не здорово, чтобы и мы вот так… Неужели, тебе бы не понравилось?

Алиса. Нет, не понравилось бы…

Марта. А жаль.

Алиса. Почему – жаль? Кого ты имеешь в виду? Кому жаль?

Марта. Нам обеим. Но прежде всего, тебе.

Алиса. Ты так говоришь, потому что думаешь, что мне чего-то не хватает, что я чего-то недополучила в этой жизни. Так вот, ты ошибаешься. Я выбрала другой путь, Марта: это ты сама сказала. Мои золотые медали я тоже получила, даже если они не те, о которых говорят газеты и ти-ви… А ты не задумывалась о том, что я не захотела пойти твоим путём, потому что уже тогда поняла, куда он ведёт? Может быть, это так, хотя этому нет явных доказательств…

Марта. Ты права. У меня свои медали, у тебя свои… лавровые венки… У тебя твоя вера, у меня моя свобода… Ты – добропорядочная домохозяйка и прихожанка, я… немного шлюха… (Смеётся). Ох, какие дела мы могли бы творить вместе… У тебя никогда не было любовника?

Алиса (возмущённо). Что?!

Марта. Ты никогда не наставляла рога своему мужу?

Алиса. Ты с ума сошла?

Марта. То есть… начиная с вашего знакомства в лицее, и дальше «до тех пор, пока смерть не разлучит нас». Что, правда так, Алиса?