Луиджи Лунари - «Трое на качелях» и другие пьесы

Мать. Я прошу простить меня… я изумлена…

Уолтер. Изумлена?!..

Мать. Да… Нет, конечно, потрясена… Все это так неожиданно!.. Вы…

Уолтер. Вам нетрудно говорить мне «ты»? (Видя ее замешательство).

Нет, конечно… Мы ведь едва познакомились… Чуть позже, может быть…

Мать. Нет-нет, вы меня неправильно поняли!.. Я не против!.. Просто у меня нет такой привычки. Я на «вы» даже с друзьями моих детей…

Уолтер. Но я… я не друг ваших детей.

Мать (внезапно разрыдавшись). Прости меня… прости!.. Тебе двадцать пять лет!.. Господи, Уолтер!.. Когда твой отец привел меня в свой дом… а потом уложил в постель… с извинениями… торопливо… насильно… а моя сестра… ей было всего двенадцать… ждала в прихожей с журналом в руках, который он ей дал, приказав читать… Мне было всего пятнадцать, Уолтер! Пятнадцать! Я ничего не умела, ничего не понимала… и это было всего один-единственный раз… после того, что случилось, я не хотела его видеть… я постаралась как можно скорее забыть обо всем, как о детской болезни… Но ты родился… и тебя от меня забрали… Я солгала бы, если бы сказала, что мне тебя не хватало… (Она пытается улыбнуться). А уж потом, много лет спустя, я узнала, что ты занялся кино…

Уолтер. Да.

Мать. …И преуспел в этом…

Уолтер (с надеждой в голосе). Ты интересовалась моей судьбой?

Мать (неожиданно холодно, словно и так сказала слишком много). Нет. Ходили слухи.

Напряженная пауза.

Уолтер (как бы пробуя слово на вкус). Мама!..

Мать( испуганно ). Я прошу вас!..

Уолтер( горько ). Ах, да, конечно… извините… Я хотел только попробовать.

Мать (нервно). Мой муж может вернуться с минуты на минуту.

Уолтер. Он что, ничего не знает?

Мать. Знает. Но мы об этом никогда не говорили и не говорим.

Уолте». То есть… меня нет… я вычеркнут из вашей жизни…

Мать.Расскажи что-нибудь о себе… Ты женат?

Уолтер. Нет. Наверное, получил в наследство от отца искаженное представление о женщине.

Мать. Да уж! Тот еще был тип!

Уолтер (с иронией). Мама!..

Мать. Пожалуйста, прекрати!

Уолтер.Это всего лишь слово, синьора!.. Которого, признаюсь, мне очень не хватало. Хотя я рос среди женщин моего отца. Имя им легион. И они все время менялись. И сцена с вашей сестрой, синьора, ожидающей в прихожей, мне знакома, потому что я с детских лет сидел там… с журналом в руках. А когда они выходили из комнаты отца, я всегда получал конфету, или меня водили покупать мороженое. А как только я подрос, в отсутствии других развлечений, я начал подглядывать в замочную скважину. И тогда пережил первые странные ощущения. Некоторые дамы, выходя и застав меня за этим занятием, шутили со мной. Другие возвращались к отцу, который выходил и притворно бранил меня. Я нравился женщинам. Многие женщины моего отца были и моими. Но что-то смущало меня. Позже я понял, мне нужно было не то, что они мне давали. Мне нужна была совсем другая женщина моего отца. И сейчас я знаю, кого я искал. Ту, которая была бы частичкой меня, которую я мог бы любить совсем иначе, которой мне не доставало, которой я никогда не знал…

Мать( страдая ). Прошу тебя, замолчи, ради Бога!

Уолтер (искренне). Мама!

Мать. Зачем ты пришел?

Уолтер. Я пришел и уйду. И больше не вернусь. Клянусь тебе. Только… прежде чем уйти… позволь мне поцеловать тебя!..

Мать не отвечает. Уолтер подходит к ней, становится перед ней на колени Она прижимает его голову к груди, целует волосы.

Мать (неожиданно порывисто). Мальчик мой!..

Уолтер. Дай мне обнять тебя, мама!.. (Крепко обнимает ее) .

Мать (с коротким смешком). Осторожнее… ты меня задушишь!..

Уолтер на мгновение ослабляет объятье, смотрит ей прямо в глаза и затем неожиданно целует в губы. Одновременно его рука шарит по ее груди.

Мать (резко отталкивает его). Что ты делаешь?!

Уолтер( хрипло ). Мама!

Мать. Ты сумасшедший! Стыдись! Ты совсем как твой отец!

Уолтер (с горечью). Может быть. Никто не научил меня другому, синьора.

Мать. Уходите!

Уолтер медленно выходит из круга, очерченного лучом света, и возвращается в свое кресло.

Вспыхивает свет, и вновь негромко звучит музыка.

Длинная пауза.

Клодин (кладет щетку на место, поворачивается к Уолтеру). Вот и все . (Подходит к Уолтеру, опускает руки ему на плечи, улыбаясь, нежно гладит его). Мой слон!.. Мой бедный загадочный слон!..

Свет медленно гаснет.

5

Ночь. В пустую комнату проникает слабый свет уличных фонарей

Огромные фотографии исчезли.

Спустя некоторое время, открывается входная дверь и влетает Нино. Подбегает к столу, оставляя дверь открытой, хватает фотоаппарат и направляет его на вход. На пороге, в контражуре, Клодин.

Нино. Стоп! На пороге победительница! Позу!

Клодин. Так? (Прислоняется к косяку, выгнув бедро, жестом триумфатора поднимает руку).

Нино. Отлично! (Несколько раз нажимает на спуск, мигают вспышки). Раз! Два! Три! Теперь можешь входить.

Клодин входит, закрывает дверь, зажигает свет.

Запечатленное для вечности возвращение кинозвезды домой! Один поцелуй.

Клодин театрально падает в его объятья.

Ты довольна?

Клодин. Еще как!

Нино. Устала?

Клодин. Ужасно.

Нино. Тогда сядь, я приготовлю тебе что-нибудь выпить. Мы на финишной прямой, до тебя доходит? Теперь я могу признаться тебе кое в чем. Мы все ждали этого дня с большой тревогой. Самая сложная, самая известная – сцена на мельнице! Именно она сделала знаменитым фильм, который вошел в историю кино. И самая популярная фотография Ванды, которую все знают, снята во время этой сцены. Когда мы разрабатывали план съемок, Уолтер хотел отложить ее на самый конец. С одной стороны, чтобы дать тебе больше времени освоиться в материале, с другой, боясь сглаза. Против был продюсер, по чисто организационным причинам. Мы пытались возражать продюсеру, пугали его риском запороть весь фильм, а вдруг придется переснимать сцену, черт знает, сколько раз, а это потеря и времени, и десятков миллионов… Не удалось.

Клодин (напрашиваясь на комплимент). Ну и?..

Нино. Ну и ты не подвела! Ты была великолепна! И графика съемок мы не нарушили, отсняв половину сцены. Завтра, надеюсь, доснимем остальное.