Юджин О’Нил - Луна для пасынков судьбы

Хоген. Ты меня не обманывай. Я…

Джози (лицо ее полно горечи, сурово). Тебя не обманывать? Да ведь это ты меня обманул. Хотел через меня наложить свои сальные лапы на деньги, которые он получит!

Хоген. Неправда! Клянусь всеми святыми…

Джози. Да ты поклянешься и на Библии, а потом ее же украдешь! (Сурово) Я тебя позвала не затем, чтобы ты лез не в свои дела. Я тебя позвала затем, чтобы сказать: все твое вчерашнее вранье мне теперь понятно. Ты хотел заставить меня… (Не давая ему заговорить.) Замолчи! Ты и не был пьян. Ты только представлялся, что пьян.

Хоген (тихо). Это я признаю. Но я много выпил, и голова у меня шумела, не то стал бы я мечтать, как последний дурень…

Джози (с горькой насмешкой). Ты – мечтать? Да у тебя одна мечта: заграбастать побольше этих проклятых денег, и плевать тебе, как ты их добыл, кого ограбил или кому причинил горе!

Хоген (глубоко уязвленный, с мольбой). Джози!

Джози. Заткнись. (Едко.) Я знаю, ты уже придумал новое вранье и новые отговорки. У тебя на это всегда хватит ума и хитрости, но ты не старайся. Теперь меня не проведешь. Слишком часто меня обманывал.

Хоген бросает на нее испуганный взгляд, словно сейчас случилось то, чего он давно боялся.

(Продолжает сурово его обличать.) Ты соврал, будто Джим продает ферму. Ты знал, что он вступит в права наследства через несколько дней и уедет в Нью-Йорк. Тебе надо было поскорей что-нибудь предпринять, боялся, что у тебя из-под рук уйдут его денежки.

Хоген (жалким голосом.) Неправда. Дело совсем не в этом.

Джози. Ты видел, как я обижена, что он заставил меня ждать, и этим воспользовался. Ты воспользовался всем, что про меня знал… О, ты это ловко сделал! Можешь собой гордиться… Ты знал, что Джим мне скажет, какое это вранье насчет фермы, но дело будет уже сделано. Что ты заставил меня его позвать, напоить, напиться самой, чтобы потерять всякий стыд… Рассчитывая, что когда я узнаю правду, то полюблю его еще больше и захочу ему еще больше угодить? Не говори, что ты всего этого не задумал заранее, ты ведь хитрая бестия! Да и почему бы, по-твоему, ему на мне не жениться? Если бы он овладел мной и узнал, что я девушка, – тут ты уповал на его честь, на его раскаяние! На то, что он меня по-своему любит и предложит мне выйти за него замуж. Ты рассчитал, что все равно это его здесь не удержит. Он вернется в город, и поминай как звали. Но деньги есть деньги, и, когда он погубит себя до конца, я буду законной вдовой и получу все, что от него останется.

Хоген (жалким голосом). Неправда. Дело совсем не в этом.

Джози. Да чего мне с тобой говорить? Теперь все кончено. Я скажу тебе только одно, отец: я сегодня отсюда уйду, как ушли мои братья. Живи один и плутуй сколько душа просит.

Хоген (помолчав, медленно). Я знал, что ты рассердишься, но я надеялся, что ты будешь счастлива и тебе будет все равно, как…

Джози (словно она его не слышала, глядит на небосклон, где на востоке запылала заря). Слава Богу, вот и заря пришла на землю. Пора. (Хогену.) Ступай в комнату и посиди там, пока он не уйдет.

Он жалобно пытается что-то сказать, но, передумав, покорно проходит на цыпочках мимо нее по ступенькам и тихонько прикрывает за собой дверь.

(Глядит на Тайрона, лицо ее смягчается материнской нежностью. Печально.) Мне так жалко возвращать тебя к жизни, дорогой… Ты хотел бы ведь умереть во сне, правда? (Тихонечко его трясет.) Проснитесь, Джим!

Он стонет во сне и только крепче к ней прижимается.

(Всматривается в его лицо.) Господи, дай ему забыть все горести. Больше я у тебя ничего не прошу. (Расталкивает его сильнее.) Джим! Проснитесь, слышите? Уже пора.

Тайрон (начинает просыпаться, но не открывает глаз. Бормочет). Какого черта? (Смутно ощущая близость женского тела, цинично.) Как, опять? Как всегда? Кто ты, детка? (С раздражением.) Какого черта ты меня будишь?

Джози. Уже рассвело.

Тайрон (все еще не открывая глаз). Рассвело? (Сонно декламирует).

(С иронией.) Все рассветы серы. Спи, детка… и дай мне спать. (Засыпает снова.)

Джози (взволнованно). А этот рассвет не серый, Джим. Он не похож на другие… (Видит, что Тайрон спит, с горечью.) Все забыл. И даже не заметил разницы. (Внезапно отталкивает его от себя и грубо трясет.) Да проснитесь же, Бога ради! Я больше не могу…

Тайрон (еще в полусне). Эй! Не надо буянить, детка. Что? (Проснувшись, моргает, прогоняя сон. Со смутным удивлением.) Джози?

Джози (все еще с горечью). Ну да, она самая, а вы думали, что это какая-нибудь шлюха? (Толкает его.) А ну-ка встаньте, не то заснете опять.

Он с трудом поднимается на ноги, все еще одурманенный сном; тело его затекло и одеревенело.

(Поборов обиду, принимает с ним обычный товарищеский тон, но все время приглядывается, помнит ли он то, что было ночью.) У вас совсем затекли руки и ноги, да и ничего удивительного! Могу вас утешить. Мне еще хуже, ведь я вас держала. (Потягивается, трет онемевшие руки, потешно кряхтит.) Прямо совсем развалилась! Кажется, никогда в себя не приду. (Кинув на него взгляд.) А у вас такой вид, будто вы неизвестно как сюда попали. Небось ровно ничего не помните?

Тайрон (с опаской шевеля руками и ногами, сонно). Не знаю. Дайте прийти в себя.

Джози. Вам надо опохмелиться. (Берет бутылку и бокал, наливает ему.) Нате.

Тайрон (послушно берет бокал). Спасибо. (Отходит и садится на камень, равнодушно держа бокал.)

Джози (наблюдая за ним). Выпейте, не то заснете опять.

Тайрон. Нет, я уже проснулся. Смешно! По-моему, мне не хочется пить. Ну да, голова у меня тяжелая, это правда. Но еще не муторно… Пока.

Джози. Вот и хорошо.

Тайрон. У меня сегодня на редкость приятное, блаженное состояние, словно я крепко спал и мне не снились дурные сны.

Джози. Так оно и было. Кому же это знать, как не мне? Ведь это я прогоняла от вас дурные сны.

Тайрон. Значит, вы… (Внезапно.) Погодите. Теперь я помню, как сидел один за столиком в трактире и мне вдруг безумно захотелось прийти сюда и заснуть, положив вам голову… Ах вот почему вы меня обнимали, когда я проснулся! (Пристыженно.) И вы мне это позволили? Вы с ума сошли, Джози!

Джози. Да я была не против…

Тайрон. Вы небось видели, что я здорово нагрузился?