Тина Брайсон - Дисциплина без драм. Как помочь ребенку воспитать характер

Всеобщее любопытство стало последней каплей. Я вскочил, схватил дочь за руку и вывел на крыльцо дожидаться, пока сын доест. Он появился через несколько минут и спросил, почему мы ушли. Я рванул к машине, волоча младшую, старший едва поспевал за нами. Им нужно научиться делиться друг с другом, объявил я. Сын как ни в чем не бывало заметил, что он поделился, но я уже ничего не видел и не слышал. Мы сели в машину, и я в бешенстве рванул домой. Странная компания… Дети как дети – посмотрели фильм, перекусили. И я – чокнутый папаша.

Я все никак не мог успокоиться. Сын, сидевший рядом со мной, весьма здраво и взвешенно – как любой тинейджер на его месте – отвечал на все мои реплики. Казалось даже, это для него привычное дело – сохранять спокойствие в общении с полубезумным отцом.

От этого раздражение мое только нарастало, и скоро я уже честил его по-всякому и даже пригрозил отобрать у него любимую гитару – несоразмерная кара за проступок, который и проступком-то не был!

Мне самому стыдно обо всем этом рассказывать. Но мы с Тиной решили: поскольку подобные взрывы случаются сплошь и рядом, очень важно это признать и помочь друг другу увидеть, как эффективно майндсайт нейтрализует их разрушительное воздействие на наши отношения с близкими и всю нашу жизнь. К стыду нашему, мы предпочитаем закрывать глаза на то, что сорвались. Но если признать случившееся, можно не только заняться восстановлением порушенного – а последствия подобных срывов бывают очень болезненными как для окружающих, так и для нас самих, – но и сделать так, чтобы они случались реже и не достигали такой интенсивности.

Вернувшись домой, я понял, что должен успокоиться и наладить эмоциональный контакт с сыном. Я знал, как важно восстановить наши отношения, но прежде нужно было самому обрести равновесие, поскольку я почти себя не контролировал. Зная, как полезно в таком состоянии проветриться и подвигаться, я пошел кататься на коньках с дочерью, и она помогла мне обрести майндсайт. Я добился глубокого инсайта (признал, что отчасти моя неадекватная реакция объяснялась вот чем: я подсознательно отождествлял сына с моим собственным старшим братом) и проникся эмпатией к сыну за его поведение в ходе нашей стычки.

Накатавшись и наразмышлявшись, я достаточно остыл, чтобы пойти в комнату сына и попросить его о разговоре. Сказал, что здорово погорячился и что нам следовало бы обсудить случившееся. Он упрекнул меня за попустительство по отношению к младшей. Истинная правда! Мне было так стыдно за свой срыв, что самооправдания так и рвались с языка, но я заставлял себя молчать. Сын добавил, что я «завелся» совершенно зря, поскольку он ничего плохого не сделал. Тоже правда! Но меня все равно так и подмывало в порядке самозащиты прочесть ему лекцию о щедрости. Однако я старался сосредоточиться на переживаниях сына, а не на своих. В данном случае самым важным было не искать правых и виноватых, а проявить себя понимающим и восприимчивым слушателем. Как вы понимаете, все это невозможно без майндсайта. Спасибо, что моя префронтальная кора вновь включилась в работу.

Выслушав сына, я признал, что фактически (безосновательно) занял сторону его сестры, что понимаю, как несправедливо это было в его глазах, и что моя вспышка действительно выглядела – да и была – иррациональной. Чтобы объясниться – не оправдаться, – я поделился с ним тем, как сам в тот момент воспринимал происходящее, рассказал, что спорил не столько с ним, сколько с собственным братом. Так что мы оба смогли осмыслить случившееся. Наверное в силу его подросткового максимализма я показался ему каким-то чудиком, но я видел: он понял, как сильно я дорожу нашими отношениями и искренне стараюсь их восстановить. Я вновь обрел майндсайт, мы восстановили контакт, и отношения вернулись в норму.

Однажды мой первенец – ему тогда было три года – ударил меня. Я, молодая мамочка-идеалистка, в те времена считала, что самое лучшее в подобном случае – завести обстоятельный разговор, и чудесное превращение трехлетнего малыша в разумного взрослого человека обеспечено. (Какая наивность!) Я уселась с ребенком на нижнюю ступеньку лестницы, улыбнулась и с любовью сказала: «Руки нужны, чтобы помогать людям и выражать свою любовь, а не драться».

Я еще не успела договорить, как он ударил меня снова.

Я попробовала проявить эмпатию. И с прежней наивностью, хотя, пожалуй, источая чуть меньше сердечности, воскликнула: «Ой! Мамочке больно. Обращайся со мной бережно».

Он ударил меня опять.

Тогда я решила проявить твердость: «Нельзя бить людей. Мы не бьем друг дружку. Если ты недоволен, об этом нужно сказать словами».

Догадались, что за этим последовало? Очередной удар.

Я растерялась. Было очевидно, что я зашла в тупик, но как из него выбраться, не знала. Самым жестким тоном я сказала: «Ты наказан. Будешь сидеть один наверху лестницы». (По-научному такая стратегия поведения называется «ткнуть пальцем в небо», и, по правде сказать, она не имеет ничего общего с осознанным родительством.)

Печатая шаг, я отвела сына на верхнюю ступеньку лестницы. Он наверняка ликовал: «Ух ты! Раньше мы туда не поднимались… Интересно, что случится, если я стукну ее еще разок?»

Нависнув над ним и уставив ему в лицо указующий перст, я приказала: « Не сметь больше никого бить!»

Он и не ударил.

На сей раз он лягнул меня в голень.

(Теперь, когда мы вспоминаем эту историю, он замечает, что буквально выполнил мое распоряжение – не бить.)

К этому моменту я исчерпала как способность контролировать себя, так и идеи. Я схватила ребенка за руку и потащила его в свою комнату на втором этаже с криком: «Будешь сидеть один в маминой и папиной комнате!»

Повторяю, у меня не было никакой стратегии поведения в подобной ситуации. Поэтому маленький сын без помех раскручивал конфликт, заставляя все более красную от гнева мамашу таскать его с одного места на другое.

Я последовательно перепробовала: обхаживание, выговор, приказ, реактивное поведение и рассуждения (ох, сколько же я говорила!): «Нельзя бить мамочку. У нас в семье никто не дерется и не лягается. Так дела не делаются…» И прочее и прочее.

И тут он совершил главную ошибку – показал мне язык.

Мой рациональный, эмпатичный, ответственный, умеющий решать проблемы высший мозг отключился под напором вырвавшегося на волю примитивного низшего. Я завопила: « Если ты еще раз посмеешь высунуть язык, я у тебя его вырву!»

К слову, мы с Дэном оба настоятельно рекомендуем никогда, ни при каких обстоятельствах не угрожать ребенку лишением какой-нибудь части тела. Это был глубоко ошибочный шаг с моей стороны.