Анри Лефевр - Производство пространства

Тело неподвластно аналитической мысли, разъединяющей циклическое и линейное. Единство тела, его великая тайна, которую мысль стремится расшифровать, вновь оказывается непрозрачным, зашифрованным. Ибо тело объединяет циклическое и линейное: циклы времени, потребностей и желаний – и линейность движений, ходьбы, хватания, работы с помощью материальных или абстрактных орудий. Существование тела предполагает постоянную отсылку одного к другому в их переживаемом, но не мыслимом различии. Разве не тело изобретает что-то новое в повторяющемся, потому что улавливает различие в этом повторении? Тогда как аналитическая мысль, изгоняя различие, не может постичь, каким образом повтор порождает новизну. Познание не признает, что приносит телу несчастье и испытание. Вторгаясь в промежуток между переживанием и знанием, оно сеет смерть. Пустое тело, тело-решето, нагромождение органов, аналогичное куче вещей, тело, расчлененное на отдельные члены, тело без органов – все эти так называемые патологические симптомы, вызванные опустошительным воздействием репрезентации и дискурса, обостряются в современном обществе с его идеологиями и противоречиями (в частности, между пермиссивным и репрессивным в пространстве).

Обусловлено ли дробление, фрагментация тела, иначе (и вернее) говоря, скверная связь Эго с его телом, одним только языком? Восходит ли разделение тела на функциональные локусы, отказ от тела как (субъективного и объективного) целого к тому факту, что с детских лет части тела называют бессвязными словами? И потому эти части (фаллос, глаза и т. д.) существуют по отдельности в пространстве репрезентации, которое впоследствии переживается как патология…

Подобная теория оправдывает одновременно и христианскую (точнее, иудеохристианскую) традицию, которая не желает знать тело, презирает его и отбрасывает в оссуарий, а то и во владения дьявола, – и капитализм, при котором разделение труда затрагивает само тело трудящихся и даже не трудящихся. В одной из первых научных продуктивистских систем, «системе Тейлора», от тотального тела остается лишь известное число линейно обусловленных движений, подчиненных строгому контролю. Разделение труда, специализация, распространяющаяся на жесты, безусловно, имеет для фрагментации тела на разъединенные/соединенные части не меньшее значение, нежели дискурс.

Связь Эго с телом, понемногу открывающаяся теоретической мысли, оказывается сложной и многообразной. Отношений Эго с собственным телом (опытов присвоения тела, удачных и неудачных) существует столько же, сколько обществ, «культур», а возможно, и индивидов.

Но практическая связь Эго со своим телом определяет его отношения с другими телами, с Природой, с пространством. И наоборот: связи с пространством отражаются в отношениях с другим телом и другим сознанием. Анализ и самоанализ тотального тела, его локализация и фрагментация зависят от практики, которая включает в себя дискурс, но не сводится к нему. После того как труд отделяется от игры, ритуальных жестов, эротики, взаимодействия и взаимосвязи приобретают еще большее значение. При современном развитии промышленности и городской жизни в отношениях с телом господствует абстракция. Природа отдаляется, и ничто не способно восстановить тотальное тело – ни предметы, ни деятельность. Западная традиция, не признающая тела, странным образом актуализуется вновь; когда злодеяния списывают на один лишь дискурс, тем самым снимают все обвинения не только с традиции, но и с «реального» абстрактного пространства.

Изобретательский дар тела демонстрировать не нужно: оно показывает его, дает ему выход в пространстве. Многообразные ритмы взаимодействуют, проникают друг в друга. В теле и вокруг него, словно на водной поверхности или в толще потока, сталкиваются, пересекаются, накладываются ритмы, связанные с пространством. Они захватывают и первичные импульсы, и энергии: как те, что распространяются внутри тела, так и те, что действуют на поверхности, как «нормальные», так и избыточные, как взрывные, так и вызванные внешним воздействием. Ритмы соотносятся с потребностями, рассеяны в тенденциях или концентрируются в желании. Как их перечислить? Некоторые видны сразу: дыхание, биение сердца, голод и жажда, сон. Другие скрыты – ритмы полового влечения, плодородия, социальной жизни, мышления. Одни остаются на поверхности, другие возникают из потаенных глубин.

Конкретный анализ ритмов и, возможно, способов их использования (присвоения) мог бы дать ритмоанализ . Он обнаружит те ритмы, что проявляются лишь опосредованно, в своих косвенных эффектах и выражениях. В ряде случаев ритмоанализ может занять место психоанализа: он более конкретен, более действен и теснее связан с педагогикой освоения (тела, пространственной практики). Он применит к живому телу с его внешними и внутренними связями принципы и законы общей ритмологии. Главным объектом и экспериментальной площадкой такого исследования станут танец и музыка, «ритмические звенья» и их воздействие. Взаимодействие ритмических повторов и избыточности, симметрии и асимметрии не сводится к детерминантам, выделенным и закрепленным аналитической мыслью. Понимание и присвоение полиритмичного тела возможно лишь при таких условиях. Ритмы различаются своей амплитудой, частотой, энергией, которую они излучают и распространяют. Перенося эти различия, воспроизводя их в напряжении, в силе ожидания, давления, действия, они сталкиваются в теле, подобно волнам в «эфире».

Каким образом ритмы включают в себя и цикличность, и линеарность, можно понять на примере музыки: темп, отбивание такта носят линейный характер, тогда как группы звуков, мелодия и особенно гармония цикличны (октава делится на двенадцать полутонов, звуки и интервалы внутри октав повторяются). То же относится и к танцу – совокупности жестов, организованных в соответствии с двойным кодом: кодом танцора и кодом зрителя (отбивающего ритм ногами или хлопая в ладоши), так что выразительные движения повторяются (парадигма) и вписываются в ритуальную последовательность жестов.

Что нам известно о ритмах, объективных отношениях последовательности в пространстве? Понятие потока «достаточно» только в политической экономии (потоки энергий, материалов и т. д.). К тому же оно подчинено понятию пространства. «Импульс» – это переложение на язык психики одного из фундаментальных понятий, к тому же не связанных с ритмом. Что мы переживаем? Субъективно воспринимаемые ритмы. В данном случае «переживание» сближается с «осмыслением». Законы природы смыкаются с законами нашего тела и, быть может, законами так называемой социальной реальности.