Анри Лефевр - Производство пространства

Отдельный слой или область социального пространства образует последовательность жестов. Понятие «жестикуляционный» в широком смысле включает в себя трудовые (сельскохозяйственные, ремесленные, промышленные) жесты. В узком и строгом смысле оно не включает технические жесты и производственные действия: в него входят только жесты и действия «гражданской» жизни, не относящиеся к специальным видам деятельности и локусам (трудовым, военным, религиозным, судебным; коротко говоря, к институциональным жестам, которые кодифицированы и локализованы как таковые). Так или иначе, совокупность жестов приводит в движение и в действие тотальное тело.

Представим себе тела (каждое тело) и пространство между ними с определенными принадлежностями: материалами , служащими для них отправной точкой (наследственностью, предметами) и инструментами , которыми они располагают (типами поведения, установками, как говорится, стереотипами). Для этих тел – перед ними, вокруг них – пространство-природа и пространство-абстракция, выделяемые с помощью анализа, существуют нераздельно. Каждый человек располагает свое тело в своем пространстве и воспринимает пространство вокруг своего тела. Он стремится использовать в этом пространстве имеющуюся у него энергию, встречая в других телах (живых и неживых) либо препятствия и опасности, либо содействие и поощрение. Каждый действует в соответствии со своей принадлежностью к разнообразным множествам и с изначально двойственным сложением: в соответствии с осями и плоскостями симметрии, которым подчиняются движения рук, ног, кистей, остальных членов; поворотами и вращениями, которым подчиняются всевозможные движения туловища и головы – круговые, по спирали, во «восьмерке» и т. д. Жесты, исходящие из этого материала, предполагают принадлежность к группам (семье, племени, деревне, городу и т. д.) и разного рода деятельность, а также определенные орудия: доступные предметы, предназначенные для этой деятельности, – предметы «реальные», то есть изготовленные из какого-то материала, но в то же время символические, несущие эмоциональную нагрузку.

Рука? Она, по-видимому, не менее сложна, не менее «богата», чем глаз или речевая деятельность. Она ощупывает, ласкает, хватает, шлепает, бьет, убивает. С помощью касания рука определяет вещества. С помощью орудия, которое отделено от природы и отделяет от нее то, с чем взаимодействует, но которое по-своему служит продолжением тела и его ритмов (молот – линеарный повторяющийся, гончарный круг – кругообразный), рука изменяет различные материалы. Мускульное усилие приводит в действие грубую физическую энергию, порой огромную; она реализуется в повторяющихся жестах – как трудовых, так и игровых. Для получения информации о вещах с помощью касания, ощупывания, поглаживания используется тонкая энергия.

Таким образом, основным инструментом социальных жестов является связность движений. Части тела представляют собой тонкие и сложные сочленения; с учетом пальцев, кисти, запястья, предплечья число сегментов весьма высоко.

Некоторые теоретики предлагают проводить различие между бессвязным и связным, разграничивая тем самым природу и культуру. Бессвязные крики, плач, выражения боли и удовольствия, спонтанная, животная жизнь противопоставляются связным словам, языку и речи, мысли, ясному самосознанию, вещам и действиям. При этом забывают опосредующее звено: телесные жесты. Не стоят ли связные, образующие последовательность жесты, а не влечения у истоков языка (если можно так выразиться)? Не способствовала ли последовательность трудовых (но и не трудовых) жестов развитию того участка мозга, который отвечает за «связность» разных видов деятельности, как языковых, так и жестикуляторных? В детстве тело ребенка обладает довербальной, то есть конкретно-практической («оперативной») жестикуляцией: таковы первые отношения «субъекта», ребенка, с чувственно воспринимаемыми предметами. Эти жесты можно разделить на несколько категорий: разрушать (прежде чем производить), передвигать, выстраивать в ряд, группировать (в замкнутые ряды).

Наиболее утонченная жестикуляция – танцевальные жесты в азиатских странах – приводит в движение все участки тела (вплоть до кончиков пальцев), наделяя их (космической) символикой. Жестикуляции менее сложные также образуют наделенные смыслом, то есть поддающиеся кодировке и расшифровке множества. Слово «код» здесь уместно, поскольку последовательность жестов заранее установлена, содержит элементы ритуала и церемонии. Подобные множества, как и язык, включают в себя жесты-символы, жесты-знаки и жесты-сигналы. Символ содержит смысл; знак отсылает от означающего к означаемому; сигнал требует немедленного или отложенного действия – агрессивного, эмоционального, эротического и т. д. Пространство воспринимается как промежуток, отделяющий отложенное действие от жеста, который его предвещает, подготавливает, означает. Жесты чередуются по принципу противоположности (быстрые или медленные, резкие или мягкие, мирные или грубые) и в соответствии с ритуальными (кодированными) правилами. Тем самым они образуют язык, в котором выразительное (телесное) и значащее (для других тел и сознаний) существуют нераздельно, как природа и культура, абстракция и практика. Исполненная достоинства походка требует, чтобы движения тела следовали осям и плоскостям симметрии, не искажая их при перемещении: прямая спина, так называемые гармоничные жесты. Напротив, смирение и унижение пригибают, прижимают тело к земле, требуют, чтобы побежденный простерся ниц, молящийся встал на колени, а виновный понурил голову и пресмыкался. Милосердие, снисхождение допускают компромиссы – наклоны головы, поклоны.

Разумеется, эти коды – принадлежность определенного общества; они предписаны для тех, кто к нему принадлежит. Принадлежать к тому или иному обществу означает знать и использовать его коды – коды вежливости, учтивости, объяснения в любви, переговоров, заключения сделок и торговли, объявления войны (коды дерзости, нанесения оскорбления, объявления военных действий дополняют и подкрепляют коды заключения союза).

Следует особо подчеркнуть значение локусов и пространства для жестикуляции [105]. Верх и низ – то есть земля, ноги, нижние конечности; голова и то, что над ней: волосы, парики, султаны, шляпы, зонтики и т. д., – имеют свой смысл. Как и правое и левое (левое на Западе связывается со злом, несет на себе черную метку). Эту символику и смыслы усиливают голоса, пение – степенные и резкие, высокие и низкие, громкие и тихие.

Жестикуляция воплощает в себе идеологию и связывает ее с практикой. Благодаря ей идеология перестает быть абстрактной и выражает поступки через жесты (поднятый кулак, крестное знамение). Жестикуляция связывает репрезентации пространства с пространствами репрезентации, по крайней мере в некоторых особых случаях: церковные жесты, посредством которых священнослужители обозначают в сакральном пространстве жесты божества, воспроизводя сотворение мира. С другой стороны, жесты соотнесены с предметами, наполняющими пространство, – мебелью, одеждой, орудиями (кулинария, труд), играми, жилищами. Что свидетельствует о сложности жестикуляции.