Дайана Койл - ВВП. Краткая история, рассказанная с пиететом

Таким образом, с тех пор, когда Запад безраздельно господствовал в мире, ситуация в корне изменилась. В Китае о глобальном финансовом кризисе говорят как о «северо-атлантическом кризисе». В период с 2008 по 2012 г. реальный ВВП стран ОЭСР в среднем рос всего на 0,9 % в год, тогда как в Китае он рос на 9 %. И хотя нельзя с уверенностью сказать, что ждет Китай в будущем, ясно одно: финансовый кризис имеет не только экономические, но и длительные геополитические последствия.

В данной главе я остановлюсь на двух фундаментальных вопросах об измерении экономического выпуска, поднятых кризисом. Первый вопрос очевиден и относится к роли финансового сектора. Долгое время перед 2008 г. и даже после него политики не скупились на похвалы в адрес финансового сектора и его значения для экономики. Но если вспомнить, какую бурю поднял финансовый сектор – безработица, банкротства, огромные потери для налогоплательщиков, – то встанет очевидный вопрос: как это получается, что он одновременно насколько важен, настолько же и губителен для ВВП? Вторая тема, которой я коснусь, – это более глубокий пересмотр роли экономического роста, о котором заговорили после масштабного кризиса рыночной экономики, а также пересмотр экономической теории, лежавшей в основе экономической политики последних десятилетий. Возможно, все эти годы мы гнались за ложной целью? В заключительной главе книги, посвященной будущему ВВП, развиваются вопросы, поднимаемые здесь.

Финансовый кризис заставил задуматься о нескольких основополагающих вопросах: для чего существует финансовый сектор и в особенности как его следует учитывать в ВВП. Всплыло столько нелицеприятных черт этого мира – начиная от безрассудства и заканчивая мошенничеством, – что стало непостижимо, как вообще можно говорить о его положительном влиянии на экономику. В США и Великобритании, где доля финансов велика, на протяжении десятилетий считалось, что финансовые рынки оказывают чрезвычайно благоприятное влияние на ВВП, занятость, размер налоговых поступлений и платежный баланс. Но миллиарды фунтов прямой помощи из карманов налогоплательщиков, которые потребовались для спасения банков от краха, и еще многие миллиарды в форме субсидий от центральных банков внушили подозрения относительно фискальных и экономических достоинств финансового сектора. Согласно существующим оценкам, издержки от кризиса, в том числе потери в экономическом выпуске вследствие рецессии, составляют от одной до пяти величин мирового ВВП [86]. По словам Эндрю Хелдейна, председателя Банка Англии: «Пока затянутся раны от текущего кризиса, по всей видимости, успеет смениться целое поколение» [87].

Так можно ли утверждать, что финансы учитываются в экономической статистике должным образом? Нет, нельзя.

Один из изъянов можно обнаружить, если взглянуть на статистику британского ВВП за последний квартал 2008 г. – тогда произошел крах банка Lehman Brothers, а глобальные денежные рынки пришли практически в полное бездействие. В том квартале статистика показывала, что финансовый сектор Великобритании рос рекордно быстрыми темпами. Если верить цифрам, то вклад финансов в экономику сравнялся с вкладом обрабатывающей промышленности. Валовая прибыль финансовых корпораций [88](gross operating surplus) выросла на 5 млрд фунтов стерлингов и достигла 20 млрд фунтов, а доля финансового сектора в экономике поднялась до 9 %, а в следующем 2009 г. еще выше – до 10,4 % (доля обрабатывающей промышленности составляла 11 %). Этот рост был обязан усилиям государства, которое вливало в финансовый сектор деньги и обращало компании в свою прямую собственность. Но тогда какой же это рост? И что это тогда за статистика?

Как измерить финансовый сектор – это давняя головоломка для специалистов по национальным счетам. Национальные счета Великобритании показывают, что в период с 1850 г. финансовый сектор этой страны рос вдвое быстрее чем экономика в целом. Большая часть этого роста приходится на два периода глобализации: между концом XIX в. и Первой мировой войной и в промежуток с 1970-х по 2007 г. В период с 1980 по 2008 г. реальный ВВП удвоился, а реальная добавленная стоимость в финансовом секторе утроилась. Схожие тенденции наблюдались и в США, где доля финансового сектора в ВВП выросла с 2 % в 1950-х годах до 8 % в 2008 г., а также в Европе. Однако, по мнению Эндрю Хэлдейна, виновницей «экономического чуда» была лукавая статистика.

Все объяснялось особенностями учета выпуска в финансовом секторе. В большинстве случаев компании взимают с потребителей за оказываемую услугу определенную плату, и данные об их выручке служат для статистиков исходным шагом при измерении выпуска. Однако в сфере финансов услуги, за которые установлена фиксированная плата или комиссия, – это сравнительная редкость. Чаще всего банки продают услуги, за которые такой платы не предусмотрено. Большая доля их прибыли происходит из разницы между процентной ставкой, которую они уплачивают своим вкладчикам, и ставкой, взимаемой с должников. Второй источник – торговля ценными бумагами. Как гласит статистическое руководство ОЭСР по ВВП: «Если бы при учете ВВП использовалась та же формула, что и в общем случае, добавленная стоимость оказалась бы слишком низкой, а то и отрицательной. То есть как ни удивительно, но промежуточное потребление банков превысило бы их выручку» [89].

И поскольку статистики не могли себе представить, чтобы деятельность банков высасывала стоимость из экономики вместо того, чтобы создавать ее, они стали искать способы измерить доходы от финансового посредничества. Поэтому в течение долгого времени действовало правило, согласно которому финансовые услуги учитывались как отрицательный выпуск особого фиктивного сектора экономики. Ситуация становилась «все страньше и страньше», как говорила Алиса, оказавшись в Стране чудес. В ходе 1980-х годов, с ростом отрасли финансовых услуг, подход к их учету снова поменялся, и в 1993 г. ООН в своей системе национальных счетов ввела понятие «косвенно измеряемые услуги финансового посредничества», сокращенно FISIM (f nancial intermediation services indirectly measured). Согласно этому новому подходу, из ставки, которую банк уплачивает по заемным средствам или взимает со своих должников, вычитается безрисковая «базисная ставка» (reference rate), а разница затем умножается на величину непогашенных обязательств или наличных активов. На практике этот метод сопряжен с громадными трудностями, особенно когда дело доходит до нахождения реальных, или скорректированных на инфляцию, величин [90]. Но в принципе, как метод, призванный измерить услуги, сопряженные с принятием банками на себя рисков, он не лишен смысла.