Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

– Хорошо, – сказал Бинабик, – значит, мы можем войти внутрь, не опасаясь, что часовня рухнет нам на голову.

Он засунул посох между дверью и рамой, затем, точно каменщик ломом, принялся толкать его взад и вперед, используя как рычаг, и с некоторым участием Саймона она распахнулась, и во все стороны посыпалась черная пыль.

После того как они с таким трудом открыли дверь, Саймон испытал странное чувство, когда они вошли внутрь и обнаружили, что крыша часовни исчезла, и она открыта всем ветрам, точно гроб, который не стали закрывать крышкой. Саймон поднял голову и увидел небо, окаймленное сгоревшим деревом, красное внизу и серое наверху – уже близился вечер. Окна в верхней части стен почернели в рамах, створки выгнулись наружу, просыпав на землю осколки покрытого сажей стекла, словно рука великана сорвала крышу, потянулась вниз сквозь стропила и выбила каждое из окон гигантским пальцем.

Они быстро обошли часовню, но не нашли ничего полезного. Возможно, из-за дорогих драпировок и портьер все в ней выгорело до самых стен. Скульптуры из пепла, изображавшие скамейки и алтарь, стояли на своих местах, а на каменных ступенях алтаря лежал призрак венка из цветов, безупречная, невозможно хрупкая корона из тонких, как бумага, листьев и прозрачных, серых от пепла цветов.

Саймон и Бинабик прошли через общий зал в жилое помещение, длинный, низкий коридор с крошечными кельями. Здесь пожар причинил не слишком серьезный урон – один конец загорелся, но по какой-то причине огонь погас, не успев распространиться дальше.

– Ищи сапоги, – сказал Бинабик. – В основном местные монахи носили сандалии, однако временами им приходилось ездить верхом или путешествовать в холодную погоду. Смотри такие, которые будут тебе по размеру, но если не получится найти подходящие, бери те, что больше, и ни в коем случае не меньше.

Они начали с противоположных концов длинного коридора. Все двери были не заперты, сами крошечные кельи оказались печально пустыми, единственным украшением в большинстве служило Дерево, прикрепленное к стене. Один монах повесил цветущую ветку рябины над своим жестким матрасом, и это яркое пятно в убогой комнатушке подняло Саймону настроение, пока он не вспомнил, какая судьба постигла того, кто здесь жил.

Когда Саймон открыл шестую или пятую дверь, он услышал шипение, и мимо него промчалось что-то непонятное. Сначала он решил, что в него выпустили стрелу, но ему хватило одного взгляда на пустую крошечную келью, чтобы понять, что такое просто невозможно. Через мгновение он сообразил, что это было, и мимолетно улыбнулся. Один из монахов, вне всякого сомнения, нарушив правила аббатства, завел кота, совсем как Саймон подружился с маленькой серой разбойницей в Хейхолте. Кот просидел взаперти два дня, дожидаясь хозяина, который уже не вернется, проголодался, разозлился и был напуган. Саймон вышел в коридор, чтобы его отыскать, но он исчез.

Бинабик услышал, что Саймон топает в коридоре, и, оставаясь в одной из комнатушек так, что Саймон его не видел, крикнул:

– Все в порядке, Саймон?

– Да, – крикнул в ответ Саймон.

Свет в крошечных окошках у него над головой стал совсем серым, и Саймон не мог решить, что делать дальше – вернуться к двери, найти по дороге Бинабика или осмотреть еще несколько комнат. Во всяком случае, ему захотелось взглянуть на келью монаха, который тайно держал у себя кота.

Через несколько мгновений Саймон получил напоминание о проблемах длительного содержания животных взаперти. Зажав нос, он быстро огляделся по сторонам и заметил книгу, маленькую, но в аккуратном кожаном переплете. Он прошел на цыпочках по весьма подозрительному полу, взял книгу с низкой кровати и так же осторожно вышел наружу.

Только он уселся в соседней келье, собираясь взглянуть на свою находку, как в дверях появился Бинабик.

– Удача мне здесь не улыбнулась. А тебе? – спросил тролль.

– Я не нашел сапоги.

– Вечер уже почти наступил. Думаю, мне следует взглянуть на Зал путников, где спали чужаки-убийцы, вдруг я найду там какой-то предмет, который расскажет нам что-нибудь интересное.

Саймон кивнул, и Бинабик ушел.

Как Саймон и ожидал, в руках он держал Книгу Эйдона, хотя для бедного монаха она была слишком дорогой и красивой, и Саймон решил, что это подарок богатого родственника. Сам томик оказался не особо интересным, но иллюстрации ему понравились – по крайней мере, насколько он мог судить в угасавшем свете дня, однако кое-что привлекло его внимание.

На первой странице, где люди часто пишут свои имена или слова посвящения, если это подарок, стояла фраза, выведенная аккуратно, но дрожащей рукой:

Саймон сидел и смотрел на эти слова, и его вновь обретенная решимость подверглась проверке. Он почувствовал, как на него накатила лишавшая равновесия океанская волна раскаяния и страха и ощущение, что какие-то вещи, хотя и невидимые, тем не менее стремительно от него ускользают.

В самый разгар его размышлений в дверях появился Бинабик, который бросил на пол рядом с ним пару сапог, и те упали с глухим стуком. Саймон даже не поднял головы.

– Я обнаружил в Зале путников много интересного, например, новые сапоги для тебя. Но скоро будет совсем темно, и у меня есть лишь пара минут. Жди меня у входа в Зал.

И он снова исчез.

После его ухода на несколько мгновений наступила тишина, потом Саймон положил книгу – он собирался забрать ее с собой, но передумал – и примерил сапоги. В другое время он обрадовался бы, что они оказались впору, а сейчас просто оставил свои потрепанные башмаки на полу и зашагал по коридору в сторону выхода.

Все вокруг уже окутал приглушенный свет наступившего вечера. Напротив общей комнаты находился Зал путников, как две капли воды похожий на здание, из которого он только что вышел. Почему-то вид равнодушно раскачивавшейся двери разбудил в нем смутное ощущение страха. Где тролль?

В тот момент, когда он вспомнил болтавшиеся на ветру ворота, которые вели на пастбище, – первый знак того, что в аббатстве произошло что-то нехорошее, грубая рука схватила его за плечо и потащила назад, и он вздрогнул от неожиданности.

– Бинабик! – сумел крикнуть он, и в следующее мгновение толстая ладонь прижалась ко рту Саймона, а самого его с силой прижало к жесткому, как камень, телу.

– Вауэр эс до-юанде? – прорычал ему в ухо голос с холодным акцентом Риммерсгарда.

– Им тодстен-грюккер! – насмешливо добавил другой голос.

Охваченный паникой Саймон открыл рот под закрывавшей его ладонью и укусил ее. Тот, кто его пленил, вскрикнул от боли и на мгновение убрал руку от губ Саймона.