Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

Он прошел по дороге немного дальше. В животе у него урчало, и Саймон пожалел, что не сохранил хотя бы немного ягод. Впереди оставалось всего несколько домов, в том числе церквушка-пятистенок, потом дорога сворачивала в сторону, под полог леса, и Флетт на этом заканчивался.

На краю селения он обнаружил небольшую речушку, с журчанием бежавшую по черной, усеянной листвой земле. Он опустился на колени и напился, потом, не обращая внимания на кусты ежевики и мокрую землю, снял башмаки, чтобы использовать их вместо подушки, и улегся у подножия большого дуба, где его не могли увидеть со стороны дороги и последнего дома. Он быстро заснул среди деревьев, благодарный гость под их прохладной сенью.

Саймону приснился сон…

Он нашел яблоко на земле, у подножия высокого белого дерева, оно было блестящим, круглым и красным, и он не сразу осмелился откусить кусок. Но голод оказался сильнее, и вскоре он поднес яблоко ко рту и впился в него зубами. Вкус оказался замечательным, но когда Саймон посмотрел на то место, где остался след от его зубов, он увидел тонкое скользкое тело червя, свернувшегося под яркой кожурой. Однако он не смог заставить себя выбросить яблоко – такое красивое, а он очень хотел есть. Тогда Саймон повернул его другой стороной, но стоило ему коснуться яблока, как он снова увидел изогнутое тело червя. Он снова и снова надкусывал яблоко, в разных местах, и всякий раз находил под кожурой мерзкую тварь. Казалось, червь не имел ни головы, ни хвоста, а состоял из бесконечных колец, обвившихся вокруг сердцевины, захватив большую часть прохладной белой плоти яблока…

Саймон проснулся под деревьями с головной болью и кислым привкусом во рту. Он подошел к речушке, чтобы напиться, чувствуя слабость и упадок духа. Неужели кто-то был таким одиноким? Косые лучи солнца не касались поверхности речушки; когда Саймон опустился на колени и посмотрел в журчавшую темную воду, он почувствовал, что уже бывал в подобном месте. И, пока он размышлял, тихий шепот ветра в кронах деревьев заглушили откуда-то возникшие голоса. На мгновение ему показалось, что он все еще спит, но, оглянувшись, увидел толпу людей, не менее двух десятков, направлявшихся по Старой лесной дороге в сторону Флетта. Оставаясь в тени деревьев, он вытер рот рукавом рубашки и подошел ближе, чтобы их рассмотреть.

И увидел крестьян, одетых в грубую домотканую одежду, но с праздничными деталями. Распущенные волосы женщин украшали синие, золотые и зеленые ленты. Ветер раздувал подолы юбок над голыми лодыжками. Несколько женщин бежали впереди и разбрасывали лепестки цветов, лежавших у них в фартуках. Мужчины, молодые и легконогие, и едва переставлявшие ноги старики несли на плечах срубленное дерево. Его ветки были, как и женщины, увиты лентами, и мужчины высоко подняли его над головами, весело потряхивая, когда вышли на дорогу.

Саймон слабо улыбнулся. Дерево-майя! Конечно. Сегодня же День Бельтейна, и они несут дерево-майя. Он часто видел, как такое же устанавливали на Площади Сражения в Эрчестере. На губах у него появилась широкая улыбка, и закружилась голова. Но он присел пониже в густом кустарнике.

Женщины запели, их приятные голоса слились в не слишком стройный хор, и все принялись танцевать и кружиться.

Им отвечали мужчины хриплыми, но веселыми голосами:

А потом они вместе запели припев:

Женщины начали новую песню о прекрасных розах, листьях лилий и Короле Цветов, когда веселая толпа поравнялась с тем местом, где прятался Саймон. На миг его увлекло общее веселье, и он начал продираться сквозь кустарник им навстречу. Когда Саймону осталось пройти не более десяти шагов до залитой солнцем дороги, один из ближайших к нему мужчин споткнулся, запутавшись в развевавшейся ленте. Его сосед помог ему высвободиться, и, когда мужчина убрал в сторону золотую ленту, его усатое лицо расплылось в широкой улыбке, зубы вспыхнули на солнце, и Саймон замер на месте, все еще оставаясь невидимым за деревьями.

«Что я делаю?! – выругал он себя. – Стоило тебе услышать веселые голоса, и ты сразу готов себя выдать? Эти люди веселятся, но пес будет рядом с хозяином – и горе чужаку, который появится среди них незваным».

Мужчина, за которым он наблюдал, что-то крикнул своему спутнику, но Саймон не сумел расслышать его слов из-за шума толпы, потом повернулся, поднял ленту и крикнул что-то еще кому-то другому. Украшенное дерево и толпа крестьян прошли мимо, а когда последние люди скрылись из вида, Саймон выскользнул на дорогу и последовал за ними – худой парнишка в оборванной одежде, он вполне мог сойти за дух Дерева, с тоской преследующий утерянный дом.

Праздничная толпа поднялась на небольшой холм за церковью. На огромных полях быстро исчезали последние лучи солнца, и тень от Дерева на крыше церкви легла на вершину холма, словно длинный нож с изогнутым лезвием. Саймон не знал, что собираются делать эти люди, а потому сильно от них отстал, пока они поднимали дерево по пологому склону, спотыкаясь и цепляясь за весеннюю поросль вереска. Наконец вспотевшие мужчины, которые обменивались громкими шутками, вертикально опустили ствол в заранее вырытую яму. Потом, пока одни придерживали не слишком устойчивое дерево, другие принялись укреплять его основание камнями.

Наконец они отошли в сторону. Дерево-майя слегка покачалось, потом наклонилось в сторону, и все от испуга стали смеяться. Но оно осталось стоять почти вертикально, до Саймона донеслись восторженные крики, и он сам не удержался от негромкого радостного восклицания, но ему пришлось отступить за деревья, в горле у него перехватило, и начался тяжелый приступ кашля, перед глазами потемнело: за весь день он не произнес ни единого слова.

На глаза у него навернулись слезы, когда он снова осторожно высунулся из-за дерева. У подножия холма развели костер. Его вершину освещало заходившее солнце, а снизу озаряли языки пламени – и дерево-майя казалось факелом, подожженным с двух сторон. Соблазнительные ароматы еды влекли Саймона к сплетничавшим старикам, которые разложили на земле у стены маленькой церкви куски ткани и приготовили ужин. Он испытал удивление и разочарование, когда увидел, какими скудными оказались их припасы – скромное угощение для праздничного дня, – здесь ему опять не повезло, у него было совсем немного шансов незаметно чем-то поживиться.