Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

Кадрах потащил его к месту у дальней стены; стол так сильно потрескался, что Саймону стало больно, когда он поставил на него поцарапанные локти. Монах сел напротив, оперся спиной о стену и вытянул ноги вдоль скамьи. Саймон ожидал увидеть сандалии, но монах носил потрепанные сапоги, сильно пострадавшие от погоды и времени.

– Хозяин! Где ты, достойный трактирщик?! – позвал Кадрах.

Пара угрюмых местных жителей с синими челюстями – Саймон мог бы поклясться, что они близнецы – посмотрели на них от соседнего стола, и на их лицах появилось недовольное выражение. Вскоре к ним подошел бородатый хозяин, грудь которого походила на бочку, а нос и верхнюю губу пересекал глубокий шрам.

– А, вот и ты, – сказал Кадрах. – Благословляю тебя, сын мой, принеси каждому из нас кружку твоего лучшего эля. Ну а потом, будь так добр, отрежь по куску мяса – ну и пару ломтей хлеба для соуса. Благодарю тебя, дружище.

Владелец нахмурился, выслушав слова Кадраха, но коротко кивнул головой и отошел.

– …шельмец из Эрнистира…

Эль принесли довольно быстро, а потом мясо и еще эль. Сначала Саймон ел, как голодный пес, но, утолив первый голод, принялся смотреть по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания, работал челюстями без прежнего ожесточения и даже прислушался к словам брата Кадраха.

Эрнистириец был превосходным рассказчиком, несмотря на заметный акцент, из-за которого его не всегда удавалось понять. Саймона изрядно позабавил рассказ о менестреле Итинеге и его длинной, длинной ночи, пусть юношу и слегка шокировало, что подобную историю рассказывает человек в рясе. Он весело смеялся, когда Кадрах поведал ему о приключениях рыжего Атрайхинна и Финаджу, женщине-ситхи, и даже пролил эль на свою и без того грязную рубашку.

Они просидели вместе довольно долго; таверна наполовину опустела, когда хозяин наполнил их кружки элем в четвертый раз. Кадрах, энергично жестикулируя, рассказывал Саймону о драке, которую он видел в порту Ансис Пелиппе в Пердруине. Два монаха, объяснял он, избили друг друга дубинками до бесчувствия, поспорив, излечил ли лорд Усирис мужчину от свиной лихорадки на острове Гренамман. В самый волнительный момент, когда брат Кадрах с энтузиазмом принялся размахивать руками и Саймон начал опасаться, что монах сейчас свалится со скамьи – хозяин со стуком поставил кувшин с элем на середину стола. Кадрах, который застыл на середине фразы, посмотрел на него.

– Да, мой добрый сэр? – спросил он, приподняв густую бровь. – Как мы можем вам помочь?

Хозяин стоял, скрестив руки на груди, а на его лице застыла подозрительность.

– Я поверил тебе в долг, потому что ты человек веры, отец, – сказал он, – но мне пора закрывать заведение.

– И это все, что вас беспокоит? – на круглом лице Кадраха появилась улыбка. – Мы прямо сейчас с вами рассчитаемся. Кстати, как вас зовут?

– Фривару.

– Ну, тогда ни о чем не беспокойтесь, мой добрый Фривару. Позвольте нам с парнишкой допить наши маленькие кружки, после чего мы отпустим вас отдыхать.

Фривару кивнул в бороду, более или менее удовлетворенный, и повернулся, чтобы накричать на мальчишку, который поворачивал вертел. Кадрах опустошил свою кружку одним большим и шумным глотком и с улыбкой повернулся к Саймону:

– А теперь допивай, парень. Мы не должны заставлять человека ждать. Знаешь, я принадлежу к ордену гранисиан и сочувствую бедняге. Среди прочего, достойный Святой Гранис является покровителем хозяев гостиниц и пьяниц – естественное сочетание!

Саймон рассмеялся и осушил свою кружку, но, когда он поставил ее на стол, у него возникли некоторые опасения. Разве Кадрах не говорил ему, когда они только познакомились в Эрчестере, что он принадлежит к какому-то другому ордену? Кажется, он начинался на «в»? Вилдериван? Между тем монах с сосредоточенным видом принялся шарить в карманах рясы, и Саймон решил пока не задавать ему вопросов. Кадрах вытащил кожаный кошелек и бросил его на стол, однако он упал беззвучно – ни стука, ни звона. Блестящий лоб Кадраха покрылся тревожными морщинами, он поднес кошелек к уху и потряс его. Тишина. Саймон молча на него смотрел.

– О паренек, паренек, – с горечью сказал монах, – ты только взгляни на это. Сегодня я остановился, чтобы помочь нищему калеке – отнес его к воде и даже вымыл кровоточащие ноги, – и посмотри, как он мне отплатил за доброту. – Кадрах повернул кошелек так, чтобы Саймон увидел поперечный разрез на дне. – Теперь ты понимаешь, почему я иногда боюсь жить в нашем злом мире, Саймон? Я пожалел человека, и, подумать только, должно быть, он меня обворовал, пока я его нес. – Монах тяжело вздохнул.

– Ну, парень, боюсь, мне остается лишь уповать на твою человеческую доброту и благотворительность эйдонитов, надеюсь, ты одолжишь мне деньги, которые нам следует заплатить, – не беспокойся, я скоро тебе все верну. – Он рассмеялся, помахивая кошельком с разрезанным дном и глядя на Саймона, смотревшего на него широко раскрытыми глазами. – О, этот мир болен грехом.

Саймон плохо понимал, что говорит Кадрах – слова монаха звучали как бессмысленный набор звуков в его затуманенной элем голове. Он видел не дырку в кошельке, а чайку, вышитую на коже толстыми синими нитками. Еще минуту назад он ощущал приятное опьянение, теперь же во рту у него появился кислый привкус, а голова стала тяжелой. Через мгновение он поднял голову и посмотрел Кадраху в глаза. От эля и тепла щеки и уши Саймона покраснели, но сейчас он ощутил прилив горячей крови, которую быстро гнало его отчаянно забившееся сердце.

– Это… мой… кошелек! – сказал Саймон.

Кадрах заморгал, как барсук, которого выманили из норы.

– Что ты сказал, парень? – нерешительно спросил монах, постепенно перемещаясь вдоль скамьи. – Боюсь, я плохо тебя слышу.

– Этот… кошелек… мой. – И Саймон вспомнил обиду и разочарование от потери кошелька и денег – разочарованное лицо Джудит, печальное удивление доктора Моргенеса – и тошноту от предательства. Рыжие волосы у него на шее встали дыбом, как щетина у кабана. – Вор! – внезапно закричал Саймон и прыгнул на Кадраха, но монах уже понял, что сейчас будет: он сумел упасть со скамейки на пол и откатиться в сторону по направлению к двери.

– Нет, подожди, мальчик, ты совершаешь ошибку! – закричал он, но, если монах действительно так думал, он сильно сомневался в своей способности убедить в этом Саймона.

Не теряя ни мгновения, он подхватил свой посох и выскочил в дверь. Саймон бросился за ним, но на пороге его схватила пара рук, похожих на медвежьи лапы, они подняли его в воздух, ноги беспомощно болтались в воздухе, а грудь так сдавило, что он едва дышал.

– Ну и что ты собираешься делать? – прорычал Фривару ему в ухо.