Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

«Кто-то… кто-то там живет» …

К хижине лесника вела тропа, выложенная аккуратными камнями. Под свесом крыши возле боковой стены были сложены наколотые дрова. Конечно, решил Саймон, тихонько принюхиваясь, конечно, кто-то из живущих здесь людей пожалеет его, если он подойдет к двери и спокойно попросит немного еды.

Я так голоден. Это нечестно! Кто-то должен меня накормить… кто-то…

Он стал неуклюже, на негнущихся ногах, спускаться вниз по склону, медленно открывая и закрывая рот. Слабеющие воспоминания о контактах с другими людьми подсказали ему, что лучше не пугать обитателей хижины, ведь они наверняка с подозрением относятся к чужаку. Он расставил в стороны пустые ладони и бледные пальцы – глупая демонстрация мирных намерений.

В хижине никого не оказалось, или хозяева решили не отвечать на его стук сбитыми костяшками пальцев. Тогда он пошел вдоль маленького домика, касаясь рукой необработанного дерева. Единственное окно закрывали широкие ставни. Саймон постучал еще раз, теперь сильнее, но в ответ услышал лишь пустое эхо.

Когда он опустился на корточки у закрытого ставнями окна, с отчаянием размышляя, удастся ли пробить его поленом, со стороны рощи послышался треск и хруст, заставивший его резко вскочить на ноги, из-за чего его зрение резко сузилось до светлого пятна, окруженного темнотой; он покачнулся и почувствовал тошноту. Забор из деревьев выгнулся наружу, словно кто-то ударил по нему могучей рукой, потом вернулся на прежнее место и задрожал. Через мгновение тишина вновь отступила, и Саймон услышал странное отрывистое шипение, которое превратилось в поток слов – Саймон не знал этого языка, но различал слова. Прошло несколько мгновений, и на прогалине вновь установилась тишина.

Саймон был так ошеломлен, что не мог пошевелиться. Что делать? Быть может, на хижину напало какое-то животное, когда люди возвращались домой… Саймон мог им помочь… и тогда они его накормят . Но как он им поможет? Он едва держался на ногах. А что, если в лесу прячется зверь, всего лишь зверь – что, если ему только показалось, будто он слышал слова в странных звуках?

А если это что-то похуже? Королевские стражники с блестящими мечами или худая от голода и седая ведьма, может быть, сам Дьявол в ужасных красных одеяниях, со страшными от белладонны глазами?

Где он нашел мужество и силы, чтобы согнуть свои застывшие колени и пойти вперед, к деревьям, Саймон и сам не знал. Если бы он не чувствовал себя таким больным, если бы его не охватило отчаяние, возможно, он бы не решился… но он был больным, ослабел от голода и стал грязным и одиноким, точно шакал из Наскаду. Кутаясь в плащ, крепко сжимая в руках рукопись Моргенеса, Саймон, хромая, брел к роще.

Свет неровно освещал пространство между деревьями, пробиваясь сквозь сито весенней листвы, и казалось, будто земля усыпана множеством мелких монеток. В воздухе повисло напряжение, словно кто-то затаил дыхание. Мгновение Саймон ничего не видел, кроме темных контуров деревьев и узких полосок лучей света. В одном месте они судорожно двигались, и через мгновение он сообразил, что они освещают кого-то, кто сражается с невидимым врагом. Когда Саймон сделал шаг вперед, листья зашуршали у него под ногой, и звуки схватки стихли. Висевшее на дереве существо – а оно болталось в ярде над вязкой землей – подняло голову и посмотрело на Саймона. У него было лицо человека, но беспощадные топазовые глаза кота.

Саймон отскочил назад, сердце отчаянно колотилось у него в груди, он выбросил перед собой руки с широко расставленными пальцами, словно хотел спрятаться от странной, подвешенной на ветке птицы. В любом случае ему еще не доводилось видеть таких людей. Тем не менее в нем было нечто мучительно знакомое, как будто из наполовину забытого сна, – но в последнее время сны Саймона стали ужасными и пугающими. Что за невероятное явление! Пусть существо и оказалось пойманным в жестокую ловушку, его локти были прижаты к поясу змеевидной черной веревкой, и оно раскачивалось над землей – все равно пленник выглядел воинственным и непокоренным: попавшая в ловушку лиса, готовая умереть, вцепившись зубами в горло пса.

Если это человек, то очень худой. Его узкое лицо с высокими скулами на мгновение напомнило Саймону – жуткое холодное мгновение – существ в черных одеяниях из Систерборга, но они были бледными и белокожими, как слепая рыба, а это обладало золотисто-коричневой кожей, цвета полированного дуба.

Стараясь получше разглядеть пленника в тусклом свете, Саймон сделал шаг вперед, тот прищурился, оскалил зубы и зашипел по-кошачьи. В том, как он это сделал, было нечто чуждое – его так похожее на человеческое лицо двигалось как-то необычно, в тот же миг Саймон понял, что в ловушке оказался не совсем человек…

Он подошел ближе, чем ему подсказывало благоразумие, и когда заглянул в янтарные глаза пленника, тот извернулся и ударил его по ребрам обутыми в мягкую обувь ногами. Саймон, хотя он и успел заметить, как качнулась веревка, и предвидел атаку, получил болезненный удар в бок – таким быстрым оказалось движение пленника. Он отскочил назад, мрачно глядя на пленника, а тот злобно оскалился в ответ.

Пока Саймон смотрел на незнакомца с расстояния в несколько шагов, он заметил, что необычные мышцы рта пришли в движение, ситхи снова оскалился – Саймон неожиданно понял, словно кто-то ему только что сказал, кто это висевшее на дереве существо, – и презрительно произнес единственное слово на вестерлинге.

– Трус!

Саймон так разозлился, что едва не бросился вперед, вопреки голоду, страху и боли во всем теле… пока не сообразил, что именно этого и добивался пленник, когда с сильным акцентом произнес слово на чужом для себя языке. Саймон постарался забыть о ноющих ребрах, сложил руки на груди, посмотрел на плененного ситхи и с мрачным удовлетворением отметил, что тот извивается от разочарования.

Прекрасный, как их суеверно называла Рейчел, был в странной мягкой тунике и штанах из скользкого коричневого материала лишь немногим более темного, чем его кожа. Пояс и орнамент из блестящих зеленых камней великолепно сочетались с волосами цвета лаванды, подобными горному вереску, стянутыми в хвост костяным кольцом за одним ухом. Он был лишь немногим ниже и заметно более худым, чем Саймон, – впрочем, юноша уже давно не видел себя даже в мутных лесных водоемах; быть может, теперь и он выглядел таким же костлявым и диким. Но все равно он не мог не отметить достаточно заметных различий: птичьи движения головы и шеи, слишком большая свобода в суставах, аура силы и контроля – несмотря на то что он попался в самую примитивную ловушку для животных. Этот ситхи, обитатель снов… нет, Саймон никогда не встречал подобных ему существ. Он внушал ужас и волновал… он был чужаком.