Тэд Уильямс - Трон из костей дракона. Том 1

Когда они шли по прохладным залам утреннего леса, полным птичьих трелей, Бинабик рассказал Саймону, что спустился из высокого дома в Икануке – а он так поступал раз в год, – чтобы заняться «делами», сразу несколькими, что и привело его в восточный Эрнистир и Эркинланд. Саймон понял, что это как-то связано с торговлей.

– Но, о мой юный друг, с какими неприятными вещами я столкнулся этой весной! Ваши народы очень огорчены, очень напуганы! – Бинабик принялся размахивать руками в шутливом волнении. – В удаленных провинциях король не слишком популярен, не так ли? В Эрнистире его боятся. В других местах жители разгневаны, там голод. Люди опасаются путешествовать, дороги перестали быть безопасными. Ну… – он усмехнулся, – если хочешь знать правду, дороги никогда не были безопасными, во всяком случае, в диких местах, но на севере Светлого Арда все заметно изменилось к худшему.

Саймон наблюдал, как полуденное солнце расставляет вертикальные колонны света между стволами деревьев.

– А ты когда-нибудь бывал на юге? – наконец спросил Саймон.

– Если под «югом» ты имел в виду Эркинланд, мой ответ: да, один или два раза. Но, пожалуйста, помни: когда мой народ покидает Иканук, это означает «путешествие на юг».

Саймон слушал его не слишком внимательно.

– А ты обычно путешествуешь в одиночестве? Скажи… скажи… Кантака всегда тебя сопровождает?

Бинабик снова улыбнулся:

– Нет. Так было, но давно, до того, как мой друг волк родился, когда я…

– Но как ты… как у тебя появился волк? – перебил его Саймон.

Бинабик сердито зашипел:

– Очень трудно отвечать на вопросы, когда тебя постоянно прерывают новыми.

Саймон постарался сделать виноватое лицо, но он чувствовал весну, как птица перьями ощущает ветер.

– Извини, – сказал он. – Мне такое уже говорили раньше… мой друг… все время повторял, что я задаю слишком много вопросов.

– Дело не в том, что их «слишком много», – сказал Бинабик, используя свой посох, чтобы отвести в сторону нависшую над тропинкой ветку, – просто они накладываются один на другой. – Тролль коротко рассмеялся. – А теперь скажи, на какой вопрос ты хочешь получить ответ?

– О, выбери сам. Тебе решать, – кротко ответил Саймон, а потом подпрыгнул от неожиданности, когда тролль легонько стукнул его по запястью посохом.

– Меня порадует, если ты не будешь подобострастным. Этим качеством обладают купцы, продающие низкопробные товары. Я бы предпочел такому поведению бесконечные и глупые вопросы.

– По… подобо?…

– Подобострастный. Льстивый. Таких я не люблю. В Икануке мы говорим: «Пусть человек со льстивым языком отправится лизать снегоступы».

– И что это значит? – спросил Саймон.

– Мы не любим льстецов. Ладно, не имеет значения! – Бинабик закинул голову назад и расхохотался, черные волосы разметались, а глаза почти исчезли за круглыми щеками, которые устремились к бровям. – Не имеет значения! Мы уже странствуем не меньше, чем скитался Потерянный Пикипег – странствуем в нашей беседе, я имел в виду. Нет, ничего не спрашивай. Мы остановимся здесь на отдых, и я расскажу, как встретил мою Кантаку.

Они выбрали огромный камень, гранитный уступ, торчавший из лесного пола, точно рябой кулак, его верхнюю часть согревали яркие лучи солнца, и взобрались на него. Лес вокруг молчал; пыль, оставленная ими на тропе, медленно оседала. Бинабик засунул руку в сумку и достал оттуда кусок вяленого мяса и мех с легким кислым вином. Саймон жевал, сбросив башмаки, и шевелил натертыми пальцами ног, подставив их теплому солнцу, а Бинабик осуждающе посмотрел на его башмаки.

– Нужно найти тебе что-то другое. – Он потыкал пальцем в потертую почерневшую кожу. – Душа человека подвергается опасности, когда у него болят ноги.

В ответ Саймон улыбнулся.

Они некоторое время сидели молча, наслаждаясь тихим покоем и живой зеленью Альдхорта.

– Ну, – наконец заговорил тролль, – прежде всего тебе следует знать, что мой народ не гонит от себя волков, хотя обычно мы не водим с ними дружбу. Тролли и волки живут бок о бок много тысяч лет, и по большей части мы не мешаем друг другу. Наши соседи, если можно применить к ним этот вежливый термин, лохматые жители Риммерсгарда, считают их опасными и коварными животными. Ты ведь знаком с риммерами?

– О да, конечно. – Саймон обрадовался, что и он кое-что знает. – Их полно в Хей… – Он остановился на полуслове, – в Эрчестере. Я много разговаривал с риммерами. Они отращивают длинные бороды, – добавил он, демонстрируя знание вопроса.

– Так вот, поскольку мы живем высоко в горах, мы, кануки – тролли, – не убиваем волков, которых риммеры считают демонами. В их замороженных, наполненных жаждой крови мозгах засело представление о том, что тролли – злобные существа, обладающие магией. – На лице Бинабика появилось деланое отвращение. – Между риммерами, мы называем их «крухоки», и кануками происходило много, много кровавых сражений.

– Мне очень жаль, – сказал Саймон, почувствовав вину за то, что восхищался Изгримнуром, который, если подумать, совсем не походил на того, кто станет убивать невинных троллей, несмотря на репутацию вспыльчивого человека.

– Тебе жаль? Но ты не должен сожалеть о поведении риммеров. Лично я считаю их – мужчин и женщин – неуклюжими, тупыми и чрезмерно высокими, что очень портит им жизнь, но, по моим представлениям, не делает плохими людьми, заслуживающими того, чтобы делать их мертвыми. Хахх. – Он вздохнул и покачал головой. – Риммеры являются для меня загадкой.

– А волки? – спросил Саймон и тут же выругал себя за то, что перебил Бинабика, впрочем, на сей раз его вопрос не вызвал неудовольствия.

– Мой народ живет на скалистой горе Минтахок, риммеры называют ее Тролльфеллс. Мы ездим верхом на лохматых, быстроногих баранах, которых растим и воспитываем с первых дней их появления на свет до тех пор, пока они не становятся достаточно большими и сильными, чтобы носить нас на своих спинах по горным перевалам. Ничто в мире не сравнится, друг Саймон, с тем, чтобы путешествовать на баране в Икануке. Сидеть на таком скакуне, мчаться по тропинкам на Крыше Мира… перелетать, точно птица, через горные пропасти, такие глубокие и такие великолепные, что, если ты бросишь туда камень, пройдет целый день, прежде чем он окажется на дне…

Бинабик улыбнулся и прищурился, погрузившись в счастливые грезы. Саймон, попытавшийся представить настолько глубокие пропасти, вдруг почувствовал, что у него закружилась голова, и, посмотрев вниз, прижал ладони к надежному твердому камню. По крайней мере, он сидел совсем не высоко над землей.

– Я нашел Кантаку, когда она была крошечным щенком, – наконец продолжил свой рассказ Бинабик. – Вероятно, мать убили, или от голода она умерла. Крошка зарычала на меня, когда я ее обнаружил, – шарик белой шерсти на белом снегу, ее выдал маленький черный нос. – Он улыбнулся. – Да, сейчас она серая. Волки, как и люди, часто меняют цвет по мере того, как взрослеют. Меня неожиданно и глубоко тронули ее попытки защититься, и я взял ее с собой. Мой наставник… – Бинабик замолчал, и тишину нарушил резкий крик сойки. – Мой наставник сказал, что, забрав ее из объятий Снежной Девы Кинкипы, я возложил на себя обязанности родителя. Мои друзья считали, что я поступил неразумно. Ха! Так я им ответил. Я научу эту волчицу носить меня на спине, как делают рогатые бараны. Мне не поверили, потому что раньше такого никто не делал. Но ведь всегда что-то бывает в первый раз…