Морган Райс - Клятва братьев

Дариус снова вспрыгнул на своего зерта и поспешил навстречу полудюжине надзирателей, которые перегруппировались и нацелились на него. Его братья по оружию тоже вернулись в сёдла. За ними все рабы выстроились в линию и тоже побежали.

Бывшие рабы вступили в бой. Они прыгали на надзирателей, сбивали их с ног, кучей валились сверху и забивали их насмерть кулаками.

"Это за моего мальчика!" – крикнул один из них.

Ещё больше рабов подключились к драке и начали набрасываться на надзирателей сзади, оборачивая обрывки цепей, свисавшие со своих кандалов вокруг шей противников до тех пор, пока те не задохнутся.

Наконец, группа из дюжины имперских солдат, понимая, что они в меньшинстве и неизбежно погибнут, если продолжат бегство, развернулась и выстроилась в профессиональную стенку, принимая боевые стойки. Они выглядели устрашающе – огромные воины, возвышающиеся над рабами, в толстых профессиональных доспехах и с решимостью убить любого на своём пути.

Дариус метнул в них копьё, но они легко закрылись от него щитами, действуя как одно целое, и он понял, что их так просто не одолеть.

Дариус подъехал к ним ближе, и Радж, Дезмонд, Каз, Люци и несколько других последовали его примеру. Затем он занёс меч и с размаху с прыгнул на землю, всем своим весом опуская лезвие на плечо одного из солдат и попадая в брешь между пластинами брони. Тот упал.

Остальные солдаты немедля ринулись в атаку.

Дариусу с трудом давался каждый удар. Имперские бойцы показывали недюжинную силу и скорость, и их мечи гремели, высекая искры в свете полуденного солнца. Рядом с Дариусом Дезмонд и Радж тоже были вовлечены в ожесточённые схватки, и никому из них не удавалось получить перевес. Другие повстанцы догнали их и тоже вступили в бой, и до Дариуса доносились крики раненых, задетых этими профессиональными солдатами.

Дариус боролся на равных с очень ловким солдатом, который большинство ударов блокировал своим внушительным медным щитом. Тут подоспел другой солдат и ударил Дариуса щитом по голове, заставляя его упасть на одно колено.

Дариус, не смотря на звон в ушах, не потерял ни мгновения и опустил свой меч солдату на колено. Тот закричал и повалился лицом в пыль.

Другой солдат замахнулся на него со спины, решив разрубить его пополам, но Дариус и в этот раз откатился с траектории клинка.

Он снова вскочил на ноги и остановил очередной удар, но не успел вовремя увернуться от ещё одного, нацеленного ему в спину.

Внезапно он услышал звон кандалов и увидел одного из освобождённых рабов, который намотал обрывок своей цепи солдату на запястье и отдёрнул его руку, спася Дариуса от смертельного удара.

Дариус развернулся и заколол солдата, прежде чем тот успел высвободиться и ответить рабу.

Ещё двое солдат кинулись к Дариусу, и он отскочил в сторону, зато его зерта поскакал прямо на них и затоптал копытами.

Всё больше и больше бывших рабов присоединялись к ним и бежали в атаку, хлеща имперских солдат цепями в отместку за все удары кнутом, которые им доводилось терпеть. Некоторые и впрямь подбирали с земли кнуты и использовали их как грозное оружие, разбрасывая солдат во все стороны. Многие их удары попадали по щитам, но со временем набралось достаточно цепей и кнутов, и достаточно ударов достигли цели. Линия имперцев начала редеть.

Вскоре остался последний солдат Империи. Он отбросил своё оружие, щит и шлем, и поднял руки вверх.

"Пощадите!" – крикнул он окружившим его селянам. "Оставьте меня в живых, и я буду говорить с Империей от вашего имени! Я попрошу для вас милости!"

Толпа притихла, и вперёд вышел Дариус тяжело дыша, сжимая рукоять своего меча и хмурясь.

"Что ты никак не можешь понять, – процедил Дариус сквозь зубы, – так это то, что нам не нужно просить милости. Мы больше не рабы. Что хотим, то берём силой".

С этими словами он воткнул меч солдату в сердце и остался смотреть, как тот умирает, падает с ног, и пустынная земля под ним становится красной.

"Вот тебе милосердие", – сказал Дариус. "Такое же, какое у вас было для всех нас".

Вокруг Дариуса воздух внезапно наполнился радостными и победными выкриками его народа и освобождённых рабов. Все они ликуя собрались перед ним, сотни людей, и это значило, что его войско уже удвоилось. Дариус стал к ним лицом и высоко поднял меч, а они все восторженно гудели и скандировали его имя.

"Дариус!" – кричали они. "Дариус! Дариус!"

Индра сидела вместе с остальными в золотом замке Рагона, не переставая дивиться всему, что её окружало, всё ещё сомневаясь, что это не мираж. Они расположились на кучах драгоценных мехов, прямо на гладком сверкающем и почти прозрачном полу, у огромного резного камина из белого мрамора, чей дымоход поднимался на двадцать футов в высоту, и слушали треск поленьев. По обе стороны от Индры сидели Элден и Селезия, рядом с ней – Рис, затем – Торгрин, О'Коннор и Матус. Они сидели полукругом, растянувшись у огня, отдыхали в обществе друг друга, в уютном молчании.

Глядя на языки пламени, Индра потеряла счёт времени и не заметила, как на остров опустилась ночь. Сквозь незастеклённые арочные окна она видела, как густеют сумерки, а в небе зажигаются и мерцают красноватые звёзды. До неё долетали дуновения океанского бриза и отдалённый шум волн, напоминая об океане где-то внизу.

Индра огляделась и увидела, что её друзья расслабились, как никогда. Впервые за всё время, что она их знала, они забыли обо всех предосторожностях, и она поняла, что может сделать так же. Она осторожно выпустила из рук своё новое копьё, которое, сама того не осознавая, рефлекторно сжимала до сих пор, и положила рядом с собой, немного нехотя, потому что это оружие стало будто продолжением её самой. Она снова откинулась на меха рядом с Элденом и вернулась к созерцанию огня. Элден попытался обнять её и прижать ближе, но она оттолкнула его – Индра не любила, чтобы другие люди к ней прикасались.

"Оно тяжёлое?" – раздался голос.

Индра обернулась и увидела, что сидящая рядом Селезия рассматривает её копьё. Она не знала, как относиться к Селезии. С одной стороны, она была единственно, кроме Индры, девушкой в их отряде на это путешествие, и это их связывало, но в то же время Индра должна была признаться, что слегка побаивалась Селезии, ведь та вышла из мира мёртвых, побывав по другую сторону смерти. Она не знала, кем её считать. Была она живой? Или по-прежнему мёртвой? Она казалось такой настоящей, из плоти и крови, как и все. Но именно это и настораживало Индру.

К тому же, Индра никогда до конца не понимала Селезию. Они были совсем непохожи, сделаны из разного теста. Индра была воительницей, а Селезия – целительницей, более женственной, чем Индре когда-либо хотелось стать. Индра вообще не понимала женщин, которые не владели оружием.