Морган Райс - Клятва братьев

Даже если это будет последнее, что она сделает в жизни.

Тору снились короткие и беспокойные сны. Он видел себя на носу красивого большого корабля, над ним развевался только что сшитый парус, под ним сверкала океанская гладь, которую судно рассекало с небывалой легкостью. Он и его братья по Легиону направлялись к маленькому острову, на котором высились три скальных пика, похожих на верблюжьи горбы и покрытых снегом. Картинка казалась такой реальной, что Тор никогда бы её не забыл.

Когда они подплыли ближе, вверху, на самой высокой скале, он заметил что-то бликующее на солнце. Прищурившись, он разглядел маленькую сияющую колыбельку. И знал, просто знал, что внутри неё был ребёнок.

Его ребёнок.

Гувейн.

Течение несло их так быстро, что у Тора перехватило дыхание. На крыльях ветра они неслись к острову, и Тор испытывал невероятную радость и возбуждение. Он стоял у борта, готовый спрыгнуть и побежать вверх по склону, как только корабль коснётся берега.

Внезапно их судно коснулось дна, и Тор тут же выпрыгнул из него и, пролетев двадцать футов вниз, мягко приземлился на песок. Стоило его ногам коснуться земли, как он бегом бросился в густые тропические джунгли, окаймлявшие остров.

Тор бежал и бежал, не обращая внимания на ветки, царапавшие лицо, и наконец выбежал на поляну. Там, на самой вершине огромного валуна, стояла золотая колыбель.

Плач младенца пронзил воздух, и Тор мигом вскарабкался на валун и остановился на вершине, вне себя от радости при виде сына.

Гувейн и правда был там. Он тянул ручки к Тору и плакал. Тор нагнулся, вынул его из колыбели и прижал к груди, тихонько покачивая, и слёзы радости потекли по его щекам.

Отец, услышал он голос Гвуейна у себя в голове. Найди меня. Спаси меня, отец.

Тор немедленно проснулся и сел прямо, дико озираясь вокруг. Сердце его бешено колотилось. Он не мог вспомнить, где находился, и хватал воздух руками, пытаясь найти Гувейна, не понимая, куда он делся. Ему потребовалось несколько секунд, что Гувейна рядом не было, а сам он был где-то в другом месте. Здесь.

В замке. В замке Рагона.

Тор растерянно огляделся и увидел, что его спутники крепко пали у камина. В высоких окна было видно, что рассвет только-только начал заниматься в ночном небе. Он тряхнул головой, потёр глаза, и понял, что всё ему приснилось. Он не видел Гувейна. Не плыл по морю.

Но сон казался слишком реальным. Не столько сном, сколько сообщением. Сообщением, предназначавшимся ему одному. Гувейн – он был в этом абсолютно уверен – ждал его на острове с тремя скалами, неподалёку отсюда. Тор должен был спасти его. Он не мог ждать.

Тор резко вскочил на ноги и по очереди растолкал всех своих братьев.

Они тоже подскочили и схватились за оружие.

"Мы должны идти!" – сказал Тор. "Немедленно!"

"Куда идти?" – спросил О'Коннор.

"Гувейн", – кратко ответил Тор. "Я видел его. Я знаю, где он. Мы должны спешить к нему!"

Все смотрели на него с недоумением.

"Ты с ума сошёл?" – спросил Рис. "Уйти сейчас?! Ещё даже не рассвело".

"А как же Рагон?" – спросила Индра. "Мы не можем просто сбежать!"

Тор покачал головой.

"Вы не понимаете. Я видел его. У нас нет времени. Мой сын ждёт. Я знаю, где он. Идём, сейчас же!"

Тор не мог ничего с собой поделать. Долг звал его, как никогда прежде. У него не было выбора.

Не в силах больше ждать, он развернулся и выбежал из комнаты.

Он промчался по коридорам замка, сбежал по лестнице, выскочил через переднюю дверь, и в одиночку понёсся по полям в предрассветных сумерках, под небом, где ещё сияла одна из лун.

"Подожди!" – услышал он чей-то крик.

Тор обернулся и увидел, что все его спутники бегут за ним.

"Ты совсем спятил?" – крикнул Матус. "Что на тебя нашло?"

Но Тору было некогда отвечать. Он бежал и бежал, пока не начало жечь в лёгких, думая только о том, как поскорей попасть на свой корабль.

Вскоре он добрался до обрыва и остановился, глядя вниз.

В лунном свете были видны очертания корабля, который стоял там, где его оставили. Семь верёвок тоже по-прежнему свисали с края скалы.

Тор развернулся, ухватился за верёвку и начал спуск. Он увидел, что остальные поступили также, вслед за ним спеша покинуть райское место. Он не понимал, что с ним происходит, и ему было всё равно.

Скоро он встретится с сыном.

На заре Рагона разбудило странное ощущение, и он вышел из замка и пошёл по холмам, нервно сжимая свой посох и вглядываясь в горизонт. Высоко над ним Ликополз вскрикивала и описывала в небе большие круги.

Рагон подошёл к краю скалы и посмотрел на океан, мерцающий в лучах рассвета. Приглядевшись, он сумел распознать силуэт корабля Тора, который течение стремительно уносило от берега.

Рагон, мучимый дурным предчувствием, поднял свой посох и попытался подчинить себе течение, чтобы вернуть корабль обратно. К своему ужасу он обнаружил, что это ему не под силу. Впервые в жизни он оказался беспомощным, неспособным противостоять большему могуществу, чем его собственное.

Сбитый с толку, Рагон внимательно всмотрелся в небо и заметил какую-то тень. До него донёсся потусторонний стон, который не мог бы прозвучать нигде, кроме преисподней, и у него мороз пошёл по коже. Тень скрылась в облаках так же быстро, как и появилась, а Рагон застыл на месте от ужаса, когда осознал, что это было. Демон. Выпущенный из ада.

Внезапно Рагон понял. Демон пролетел над его островом и наложил заклятие помутнения на его гостей и Тора лично. Бог знал, во что он заставил его поверить. Рагон смотрел, как корабль превращается в маленькую точку, уплывая всё дальше от Гувейна, единственного сына Тора, навстречу опасности, масштабы которой Рагон не мог вообразить.

Гвендолин шла по Великой Пустоши, обжигаемая лучами двух безжалостных пустынных солнц, и верный Крон не отставал от неё ни на шаг. Дни напролёт она только и делала, что шагала, поднимая пыль усталыми ногами. Они не останавливались с тех самых пор, как покинули народ Дариуса, полные решимости пересечь пустыню и найти Второе Кольцо, найти подмогу.

Однако, каждый раз, когда он поднимала голову и всматривалась вдаль, впереди было всё то же однообразие, мёртвый пейзаж красной пустыни до самого горизонта. Земля здесь была твёрдой, сухой и растрескавшейся, а кроме неё не было ничего. Глаз мог зацепиться разве что за случайное принесённое ветром облако пыли или одинокий куст перекати-поля. Это был самый унылый пейзаж, который Гвен доводилось видеть, гиблое бесплодное место. Ей казалось, что так можно дойти до края света.

Крон тяжело дышал и поскуливал у её ног, разделяя чувства хозяйки, которая всё больше мучилась от дурных предчувствий и начинала жалеть о том, во что втянула своих людей. Они шли много дней подряд, припасов оставалось всё меньше, особенно воды, и надежды на благоприятный исход их путешествия не прибавлялось. Не было в поле зрения и подходящего места для стоянки. Она не знала, сколько ещё ночей её люди смогут проспать под открытым небом, на голой земле, безо всякой защиты от ледяных ветров, несущих с собой песок, и от хищных тварей, что так и норовили напасть в темноте. Она сама почти не спала, а только отгоняла от себя жужжащих над ухом невиданных насекомых, которые всё равно успели оставить немало укусов на её теле. За ночь до того один из её подданных умер от укуса скорпиона, а этим утром Гвендолин раздавила огромного паука, которых хотел взобраться ей на ногу. Это было царство ядов и притаившейся смерти, дом для рептилий и скорпионов и последнее пристанище для глупцов, которые однажды решились туда забрести.