Саманта Шеннон - Сезон костей

Внезапно в комнатушку ворвался Джулиан. На щеке у него алела свежая ссадина после стычки с «алыми». Одним прыжком он подскочил к насильнику и взял его за глотку.

– Развлекаешься, урод? – Впервые за все время Джулиан по-настоящему рассердился. – Надо, чтобы жертва брыкалась, иначе не встает?

– Ты труп, Двадцать Шестой, – прохрипел собиратель. – Погоди, вот скажу твоему куратору…

– Беги, жалуйся.

Дрожащими руками я запахнула порванную тунику. «Алый» принял боевую стойку и тут же схлопотал от Джулиана в челюсть, лишившись зуба.

Кэтрин рванулась из рук Лисс, ударив ее по лицу. С губ гимнастки слетел испуганный крик, напомнивший мне о Себе. Тогда я опоздала, но в этот раз можно успеть. Однако вмешаться не удалось – Шестнадцатый схватил меня за пояс, увлекая обратно на пол. Парень был медиумом, но сейчас его душа жаждала крови, а не банальной призрачной схватки.

– Сухейль! – завопил он.

На шум сбежались арлекины. Среди них в белой тунике стоял знакомый полиглот с дредами.

– Приведи Сухейля, шаромыга! – заорала Кэтрин. – Немедленно!

Парнишка не шелохнулся. Темные глаза в обрамлении пушистых ресниц были без малейших следов конъюнктивита. Я чуть заметно покачала головой.

– Нет, – решительно ответил полиглот.

– Предатель! – взвизгнул Шестнадцатый.

Арлекины в страхе попятились. Обливаясь потом, я снова сцепилась с врагом, но тут мое внимание привлек огонь в углу каморки.

Пламя из примуса перекинулось на пол. Вырвавшись из цепких рук Кэтрин, Лисс тут же напоролась на Шестнадцатого, но положение спас Джулиан, оттащив подонка в сторону.

Едкий дым заполнил барак. Лисс кинулась собирать колоду, но подоспевшая Кэтрин ловко сбила гадалку с ног, а потом не давала подняться.

– Эй, Сороковая, глянь! – Кэтрин ткнула мне в лицо карту. – Не твоя ли судьба?

Я глянула: лежащий ничком человек, проткнутый десятью мечами.

– Пейдж, не слушай ее! Это не… – выкрикнула Лисс.

– Захлопни пасть! – завизжала Лисс, пока Шестнадцатый держал меня мертвой хваткой.

– Жалкая говносказательница! – надрывалась Кэтрин. – Думаешь, тебе хреново живется? Да пока ты кривляешься на сцене, наших жрут живьем в лесах!

– Кэти, тебе совсем не обязательно возвращаться туда…

– Заткнись! – Собирательница с силой приложила Лисс головой об пол. – Изо дня в день мне приходится наблюдать, как ребятам отрывают руки-ноги, и все ради того, чтобы жужуны не вспороли тебе глотку! А ты тут сидишь на заднице, играешь в картишки. Никогда, слышишь, никогда я не буду такой, как ты! Рефаиты увидели во мне потенциал, а в тебе – нет.

Джулиан выволок Шестнадцатого в коридор. Я потянулась за колодой, но Кэтрин меня опередила:

– Умница, номер сорок! – Она уже билась в истерике. – Нужно преподать этой «желтой тунике» урок.

Размахнувшись, она швырнула колоду в огонь.

Карты занялись мгновенно. Лисс испустила животный вопль и ринулась спасать колоду.

– Нет! Слишком поздно, – попыталась я ее остановить.

Но она как будто не слышала, а судорожно шарила в огне голыми руками и причитала: «Нет, нет».

Керосин быстро выгорел, пламя погасло. Лисс замерла на коленях, тупо глядя на почерневшие прямоугольнички. Ее лицо приобрело землистый оттенок, из разбитых губ сочилась кровь. Вцепившись в волосы обгоревшими руками, девушка раскачивалась взад-вперед и подвывала. Я обняла ее за плечи и притянула к себе.

Вместе с картами Лисс потеряла единственную ниточку с эфиром. Для ясновидца это хуже смерти.

– Пойди ты сразу с нами, ничего бы этого не случилось, – злобно бросила мне Кэтрин и вытерла разбитый нос. – Вставай.

Глядя ей прямо глаза, я легонько, самую малость коснулась духом ее сознания. Собирательница попятилась.

– Не рыпайся, – предупредила я, борясь со слабостью.

Но глаз не отвела.

Кэтрин попробовала ухмыльнуться, но мешал кровоточащий нос.

– Придурочная! Ты не из фурий будешь?

– Фурии не могут воздействовать на эфир.

Кэтрин перестала лыбиться.

Снаружи раздался приглушенный вопль, и в барак вломился Сухейль, расшугав перепуганных арлекинов. Кэтрин пала ниц.

Я застыла как статуя. Мгновенно оценив обстановку, рефаит схватил меня за волосы и запрокинул голову.

– Сегодня ты умрешь, – прошипел он.

Судя по дьявольской решимости, сомневаться в его словах не приходилось.

Завидев нас с Сухейлем, дневной портье изумленно вытаращил глаза. В горле у меня пересохло, лицо было перемазано кровью. Рефаит потащил меня вверх по лестнице и забарабанил в дверь:

– Арктур, открой!

Раздался приглушенный звон. Лисс предупреждала: страж убьет меня за опоздание. Коли так, что он сделает за сопротивление аресту?

Створка распахнулась, и на пороге замаячил массивный силуэт куратора. Его глаза гневно блестели. Меня словно парализовало. После покушения на мою ауру сил не осталось совершенно. Я не чувствовала эфир. Вообще ничегошеньки. Захоти страж прикончить меня сейчас, противопоставить ему нечего.

– Вот, нашли. Пряталась в Трущобах. – Сухейль втолкнул меня внутрь. – Вдобавок эта дрянь устроила пожар.

Страж окинул нас пристальным взглядом. Глаза Сухейля и мои окровавленные щеки говорили сами за себя.

– Ты подпитывался от нее, – заметил страж, – хотя это мое право.

– С ней ты свое право превысил, Арктур. Уверен, наследной правительнице не понравится твое чревоугодие. – Сухейль стоял в тени, но и без того было ясно, что он ухмыляется.

Повисла пауза, которую вскоре нарушил мой прерывистый кашель. Меня бил озноб, ноги подкашивались.

Взгляд стража скользнул по разорванной тунике.

– Кто это сделал? – Не дождавшись ответа, он наклонился ко мне и повторил: – Кто это сделал? Кто-нибудь из «алых»?

Я чуть заметно кивнула.

Рефаит выпрямился и гневно посмотрел на Сухейля:

– Позволяешь собирателям творить насилие?

– Меня не волнуют их методы, – парировал тот.

– Должны волновать. Не хватало, чтобы они начали размножаться.

– Для этого существуют противозачаточные средства. И потом, их интимными делами пусть занимается надсмотрщик, это его обязанность.

– А твоя обязанность – слушать меня.

– Разумеется, – оскалился Сухейль, злобно сверкнув глазами. – Ладно, не будем отвлекаться. Умоляй хозяина о прощении, номер сорок.

– Нет.

Мощный удар сбил меня с ног. Сцена прямо как в классическом фильме о заключенных.

– Умоляй хозяина о прощении, двадцать пятьдесят девять сорок!

– Тебе придется ударить посильнее, – прохрипела я.

Рефаит с готовностью замахнулся, но страж перехватил его руку:

– Я сам с ней разберусь. Не твоя забота наказывать моих рабов. Лучше разбуди надсмотрщика, пускай наведет порядок. Не хочу тратить драгоценные дневные часы на всякую ерунду.