Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

– Что такое? Неужели ты ревнуешь? Он правда очень красив, но…

– Нет! – отрезал Роберт. – Мне кажется, на это ты едва ли… способна. Но мы можем условиться, что ты будешь держаться от него подальше?

Анника пожала плечами:

– Я и впрямь люблю ездить верхом, так что в конюшню, вероятно, могла бы и зайти. С затычками в носу.

Роберт даже не улыбнулся ее шуточке. Только печально покачал головой:

– Ты вольна распоряжаться своей жизнью. Я только предупредил.

Не взяв ее за руку, он зашагал к дому.

Прошло три месяца, прежде чем Анника снова оказалась поблизости от конюшни. В доме пришлось немало потрудиться, чтобы оживить его после запустения, в которое он пришел за двенадцать лет после смерти матери Роберта. Мебель рассохлась, обивка была обтрепана, ковры протерлись, обои на стенах пропитались сигарным дымом.

Первым делом Аннике пришлось подыскать новую уборщицу. Старая недобросовестно выполняла свою работу, и ее небрежность вносила заметный вклад в общую разруху. Все поверхности, если их не использовали ежедневно, были липкими, а полки и шкафы покрывал толстый слой пыли. Кухня превратилась в рай для бактерий, а унитазы заросли грязью настолько, что проще оказалось их снять и поставить новые.

Анника приняла решение уйти с работы, чтобы иметь возможность всю себя посвятить дому. Ее это не огорчило: ей давно казалось, что на работе в парфюмерном отделе она тупеет, а обустройство дома, наоборот, пробуждало в ней творческие силы и, что ни день, приносило новые и конкретные результаты.

То было счастливое время. Роберт был не слишком занят в офисе, и это давало им массу возможностей проводить время вместе. К этому времени они успели заняться сексом в каждой из четырнадцати комнат дома, кроме одной – комнаты Эрика.

Смутное недовольство Анники при мысли, что в доме все время будет присутствовать чужой человек, оказалось беспочвенным. Эрик крайне редко бывал у себя, а когда отсутствовал, его комната стояла запертой. Почти все время он проводил у лошадей или в саду, а Анника вскоре поняла, почему территория, по контрасту с домом, была так прекрасно ухожена: Эрик работал и по ночам. Несколько раз она случайно видела, как он бродит между деревьями и кустами, ориентируясь только по свету луны и звезд. Там разрыхлит, здесь подровняет, то полет сорняки, то разбрасывает навоз на цветочных клумбах. Трудно было понять, когда же этот человек спит.

Кроме работы в конюшне и по саду, Эрик еще ежедневно встречался с Робертом. Они вдвоем уединялись у Эрика в комнате как минимум на час – и так было каждый день, и хотя антипатия Роберта к Эрику скорее усиливалась, чем ослабевала, ничто не могло убедить его отказаться от этих встреч. Это имело какое-то отношение к управлению компанией, так было сказано Аннике.

Пришлось просто принять все как есть, и это не составило ей большого труда. Ремонт в доме продвигался, все вокруг становилось светлее, и Аннике даже казалось милым и загадочным то, что есть небольшая тайна, нечто такое, о чем она не знает.

В один прекрасный октябрьский день, когда небо было синим и совершенно чистым – для конной прогулки лучше дня не придумаешь, – она положила в рюкзачок термос с кофе и несколько сэндвичей, оставила записку Роберту, который уехал в город, и отправилась к конюшне.

Открыв дверь и направляясь к манежу, она вдруг ощутила странную неуверенность. Что, если она вообще все забыла и не сумеет оседлать лошадь? Остановившись, она взглянула на двух лошадей, высунувших головы поверх дверей своих денников. До нее донеслись слабые знакомые звуки: кто-то чистил копыта.

Ладно. Придется попросить Эрика помочь, только и всего. Она приблизилась к манежу под пристальным взглядом кошки, которая устроилась на кипе сена и подергивала хвостом. Когда Анника подошла ближе, кошка тихо мяукнула, спрыгнула с сена и скрылась за приоткрытой дверью денника.

– Эй, есть кто-нибудь? – окликнула Анника.

Появился Эрик. В одной руке он в с самом деле держал инструмент для чистки копыт, а на другой, полусогнутой, устроилась кошка, как младенец. Эрик пошел к Аннике, и она собралась с духом, готовясь встретить его запах – и красоту. Сегодня на нем была рубашка в голубую клетку, отчего пронзительные синие глаза казались еще ярче.

Желая нарушить неловкое молчание, Анника ткнула пальцем в животное: «Красивая кошка».

– Да, – сказал Эрик, опуская зверька на землю, – я подобрал ее несколько месяцев назад. Тогда она еще была подростком. Думаю, ее оставили, уезжая, дачники.

Он стоял в метре от Анники, и хотя зловоние изо рта все равно доносилось до нее, на таком расстоянии это было терпимо. Она сделала жест в сторону денников.

– Я хотела покататься.

– Понимаю. А для вас это занятие привычно?

– Я много ездила верхом.

– Понимаю. А когда мы можем ждать прибавления?

Анника решила было, что ослышалась.

– Простите?

– Прибавления. В семействе. Когда у вас и у Роберта будет ребенок?

Правая рука Анники дернулась вверх, пригладила волосы, а ладонь так и осталась у нее на затылке, как будто хотела удержать ее от падения.

– Позвольте, к вам-то какое это имеет отношение?

Эрик не ответил, только пристально смотрел на нее своими блестящими глазами, взгляд был изучающим, оценивающим. Потом он шагнул вперед, остановился прямо перед Анникой и втянул воздух, словно принюхиваясь. Кивнул каким-то своим мыслям, потом выдохнул. Через нос, на ее счастье. Поведение Эрика показалось Аннике таким скандальным и неподобающим для того, кто, в конце концов, был всего-навсего служащим ее мужа, что она уже собралась одернуть его и издевательски заговорить про полоскание для рта, «Листерин», зубную пасту.

Но она не успела промолвить ни слова, потому что в следующее мгновение Эрик резко выбросил вперед руку и засунул ей между ног.

У Анники расширились зрачки, а живот залила горячая волна. Стенки вагины сократились судорожно и так резко, как не бывает даже при самом сильном оргазме. Эрик приблизил свое лицо к ней, и от гнилостного зловония ее чуть не вывернуло наизнанку, и в то же время внутри все зашлось от какого-то исступленного восторга, а потом в глазах потемнело.

Когда Анника очнулась, она лежала на спине, в опилках, глядя, как свет, попадая в потолочное окно, преломляется, образуя радугу. Рюкзак с термосом больно впился ей в плечо. Она перекатилась на бок и сумела встать на ноги.

Она помнила, что произошло, – но что это было в действительности? Похолодев от внезапной страшной догадки, Анника поспешно проверила брюки, пояс. Ничто не указывало на то, что с нее стягивали джинсы. Она сунула руку за ремень и ощупала ягодицы. Опилок не было. Они бы точно остались. Она ощупывала себя в разных местах, проверяла все, что только могла придумать. Ничего.