Роберт Л. Андерсон - Страна снов

При этом ей все утро удавалось не попадаться на глаза полицейским. Она пробиралась попадавшимися по пути пролесками, а когда леса не было, задними дворами, где сушилось белье и полотенца надувались, как паруса. Замерзнув так, что уже казалось – она сейчас умрет от холода, Деа увидела брошенный «вольво» и забралась в машину, чтобы немного согреться. Она сунула ноги в дыры в сиденьях, и вскоре пальцы начали что-то чувствовать.

Она не думала о том, что оставила Коннора на съедение полиции, как теперь с ним связаться или что с ней будет дальше. Если дать волю тревоге, она потеряет надежду. Деа сосредоточилась на главном: ей нужна обувь, куртка и шапка, иначе она тут сдохнет.

В первом же городишке она рискнула зайти в магазин. Сойервилль был раза в четыре больше Филдинга, но представлял собой невзрачный кластер баров и сетевых гипермаркетов. Сперва обувь. Ноги уже ничего не чувствовали, и Деа боялась, что ей в конце концов придется ампутировать себе пальцы перочинным ножом, как тот засыпанный лавиной человек, которого показывали по телевизору. Деа решилась заглянуть в «Кладовую леди Фут» – не самый модный магазин, но в ее положении выбирать не приходилось.

– Что случилось с твоей обувью? – первым делом спросил продавец, парень с блестящими, гладко зачесанными светлыми волосами, похожий на певчего из хора.

– В кемпинге украли, – быстро солгала Деа. Она выбрала кроссовки и целый пакет белых пушистых носков. Обувшись, она сразу почувствовала себя в сто раз лучше, из беглой сумасшедшей превратившись в нормального человека. В магазине было очень тепло, и хотя задерживаться не стоило, ей не хотелось уходить.

– Не холодновато для кемпинга? – поинтересовался продавец. Он вытаращил глаза при виде пачки денег, но ничего не сказал.

– С хорошим снаряжением нет, – отозвалась Деа, и ее вдруг осенило. Вчера они с Коннором пересекли границу Огайо. Где-то неподалеку должен быть самый большой в Огайо кукурузный лабиринт. – А сколько отсюда до Девитта?

– Миль десять, – пожал плечами продавец. – Или двенадцать.

Женщина с химической завивкой и ярко-розовой помадой неумело пыталась скрыть острый интерес к Деа. Неужели ее узнали?

– Спасибо, – поблагодарила Деа и двинулась к выходу. Она ждала, что вот сейчас женщина ее окликнет, но та перебирала вешалки со спортивной одеждой, разглядывая ярлыки, и, выйдя на улицу, Деа успокоилась.

Вскоре ей попался «Уолмарт». Похоже, в Америке до ближайшего «Уолмарта» не больше десяти миль. Мириам неоднократно ходила на митинги протестовать против уничтожения американского ландшафта и называла гипермаркеты огромными чирьями, разбрызгивающими гной однообразных товаров по всей стране. Но «Уолмарт» очень удобен, когда ты подросток в бегах.

Если Деа когда-нибудь снова увидит Мириам, она обязательно ей это скажет.

По случаю праздника «Уолмарт» был полупустым. В спортивном отделе – спортсменам же не привыкать к трудностям – Деа купила большой походный рюкзак, бутылку воды, спальный мешок, палатку, теплую куртку, шапку и перчатки, керогаз, нож, краску для волос, ножницы, темные очки, смену белья, шерстяную кофту на молнии, термальное белье, фонарик и консервный нож. Она потратила почти четыре сотни, но не очень беспокоилась по этому поводу: денег у нее оставалось более чем достаточно, чтобы пересечь всю страну на «Грейхаунде» или даже сесть на самолет. Вот только ехать ей некуда – все ответы здесь, у Коннора. И у безлицых.

На парковке Деа оторвала бирки с куртки, шапки и перчаток. Одевшись, она перестала быть Деа, превратившись в бесформенную девушку без особых примет, толстую от нескольких слоев зимней одежды. Передвигаться теперь стало проще: она шла по шоссе у всех на виду, пересекая блестящие шрамы тротуаров – очередная искательница приключений. На первой же заправке Деа заперлась в туалете и отрезала и покрасила волосы, игнорируя дубасившего в дверь парня, кричавшего, что ему срочно нужно отлить. Всякий раз, взглядывая в зеркало, Деа боялась – и надеялась – увидеть Мириам, но видела лишь вытянувшееся, испуганное девичье лицо под густейшими спутанными черными волосами. Она бы сама себя не узнала.

Она умирала с голоду и зашла в магазин при заправке. Она купила «Спагеттиос», колу, чипсы и шоколадки, с удовольствием пустившись в маленький кутеж и ощутив себя бочкой с деньгами, надежно прикрепленными к ремню. Деа была слишком голодна, чтобы отойти далеко, поэтому присела за мусорным контейнером и развела примус, запоздало вспомнив, что забыла купить кастрюлю. Она разогрела спагетти прямо в банке, пока бумажная этикетка не начала чернеть и сворачиваться, и съела макароны, доставая их пальцами, сгорбившись на холоде, чувствуя себя беззащитной – и совершенно анонимной. Сколько людей исчезают каждый год? Сколько пускаются бродяжничать и живут подаянием? Наверное, тысячи.

Наевшись, она вымыла пальцы под струйкой воды из бутылки, убрала вещи в рюкзак и надела лямки на плечи. У парня, заправлявшего старый внедорожник «шевроле», она спросила, в какой стороне Девитт, и зашагала туда.

К лабиринту она подошла уже на закате. Кукурузное поле окрасилось в красновато-золотистые тона – издали казалось, что оно отлито из бронзы. По расчетам Деа, времени было около пяти часов. Стояла неподвижная тишина, какая бывает только зимой в заброшенных, пустынных местах. По всей Америке люди собираются за праздничным столом, на котором уже стоит индейка с золотистой корочкой, а ягоды в клюквенном соусе блестят, как малиновые драгоценные камни. Кто-то уже пообедал и сидит в полутемных комнатах, не зажигая света, расстегнув пояс брюк и жалуясь, что последний кусок пирога был лишним. Люди смотрят телевизор, моют посуду, варят кофе и трезвеют.

Деа была по другую сторону цивилизации – вместе с животными, тенями и медленно тянущимся временем, в части мира, не тронутой человеком. Она словно стала сусликом, совой или крысой.

Перед кукурузным лабиринтом она достала фонарик – ей не хотелось устраиваться на ночлег в кромешной темноте, отыскивая вещи на ощупь. Хотя она уже была в этом лабиринте (Деа прогнала воспоминание о том дне, о тепле и солнце, о легкости пальцев Коннора и его легко расцветавшей улыбке), в темноте он казался нелепым и незнакомым. Через полчаса безрезультатных блужданий Деа начала бояться, что лабиринт меняется, чтобы она не нашла выход. С другой стороны, это-то и ценно: ее невозможно найти. В центре лабиринта она будет в безопасности.

Наконец Деа увидела маленькую жестяную табличку с поздравлением покорителям лабиринта и напоминанием, что мусорить и курить запрещено. Палатку она ставила неуклюже и старательно, держа фонарик под подбородком, чтобы использовать обе руки. Ей пришлось снять перчатки, и пальцы коченели от холода. Изо рта шел пар. Звезды в небе казались хлопьями снега, налипшими на черный деготь.