Мелисса де ла Круз - Алекс & Элиза

Элиза поставила корзину и протянула руку маркизу.

– Скайлер. Элизабет Скайлер, но вы можете называть меня Элиза. Благодарю вас, но мне предстоит еще немало работы сегодня вечером, поэтому вынуждена отклонить ваше любезное предложение.

– Элиза Скайлер? – повторил полковник Лоуренс, впившись в нее взглядом.

– Да, именно она, – подтвердила девушка, удивленная таким внезапным вниманием.

Резиденция четы Кокран, Морристаун, штат Нью-Джерси

Февраль 1780 года

Следующим утром Элизу разбудил настойчивый стук в дверь ее спальни.

– Да? – откликнулась она.

– Элиза, дорогая, это тетя Гертруда. Вчера мы с вашим дядей Джоном уже отправились спать, когда вы вернулись домой. Я просто хотела убедиться, что все в порядке. Могу я войти? У меня кофе.

– Конечно, тетушка, так жаль, что я проспала! День выдался долгим.

Тетя Гертруда вошла, неся на маленьком подносе перед собой накрытый горшочек, чашку и блюдце. Когда она ставила поднос на прикроватный столик, на лице ее отразились беспокойство вперемешку с любопытством.

– Устали, без сомнений! Боюсь, ваша мать будет крайне недовольна тем, как я нагружаю вас работой, девочки.

Элиза лишь печально улыбнулась.

– Кстати, полковник Гамильтон был так любезен, что утром принес те инструменты, которые вы забыли в штабе генерала Вашингтона. Думаю, он надеялся возвратить их лично тебе.

Элиза почувствовала, как краска приливает к щекам, и тут же взялась за чашку кофе, чтобы сделать глоток.

– Итак, – продолжила тетя, – надеюсь, вы вчера не слишком утомились, потому что сегодня вечером нас ждут развлечения.

– Правда? Кто-то из жен офицеров устраивает вечеринку? Или барон?

– Нет, мы, – лукаво сказала тетя Гертруда.

– Вы?! Мама всегда говорила, что вы любите вечеринки не больше, чем… – Элиза не закончила предложение. – Я имела в виду, что вы с доктором Кокраном слишком заняты важной работой, чтобы постоянно развлекаться.

На самом деле, миссис Скайлер сказала, что ее невестка так же любит веселиться, как пуритане, в канун Дня всех святых сбивающиеся в кучу у креста и молящиеся, чтобы их не утащили ведьмы и демоны, но Элиза решила, что лучше будет перефразировать матушкину колкость.

– Ну, на самом деле, это не совсем вечеринка, просто ужин. Стивен ван Ренсселер в городе. Держу пари, он не смог отпустить Пегги одну и последовал за ней, поэтому мы решили устроить в его честь небольшой ужин. А когда услышали, что в городе сейчас такие известные люди, как подполковник Лоуренс и генерал Лафайет, само собой, должны были пригласить и их… вместе с полковником Гамильтоном.

Новость о том, что Алекс будет на ужине, заставила сердце Элизы биться учащенно. Как бы она ни старалась сделать вид, что ей все равно, этот негодник каким-то образом успел запасть ей в душу. Внезапно рассудительная девушка, предпочитающая практичные платья, задумалась, где ей найти модный вечерний наряд. « Может, одолжить что-нибудь у Пегги?»

И новость о Стивене Ренсселере стала для нее сюрпризом. Она отдавала должное решимости, с которой юноша последовал за Пегги в Морристаун. Его, определенно, нельзя было обвинить в отсутствии интереса. Она снова обратила свое внимание на тетушку.

– Маркиз пообещал принести с собой баррель вина. У него, похоже, несмотря на блокаду британцев, неиссякаемый запас. Полагаю, у французов другие приоритеты, – заметила тетушка Гертруда, поправляя свою камею. – Так что, возможно, тебе следует отдохнуть днем, дорогая, чтобы быть полной энергии к ужину. – В глазах тетушки мелькнула смешинка. – Полковник Гамильтон принял наше приглашение «с огромным удовольствием» и сказал, что будет «особенно счастлив» продолжить ваше с ним знакомство.

– Правда?! – воскликнула Элиза, прежде чем смогла остановиться.

– Именно так. – Тетушка лукаво улыбнулась. – Может, велеть горничной принести тебе тостов чуть позже?

– Да, спасибо, – сказала девушка, уже едва замечая, как тетушка выскользнула из комнаты.

Шесть часов спустя Элиза была готова к вечеринке, нарядившись в фиолетовое платье, слегка расшитое золотой нитью и жемчугом. Тетушка отправила его с горничной, Луизой, и племянница решила не поднимать снова вопрос о том, что девушке ее положения не подобает наряжаться в роскошные платья, когда солдаты ходят в лохмотьях.

Во-первых, они находились в главной ставке Континентальной армии, где солдаты были снаряжены настолько хорошо, насколько это вообще возможно. А во-вторых, признаться честно, на этом вечере ей хотелось выглядеть особенно. Приезд Анжелики и Пегги заставил осознать, что она – единственная из взрослых сестер Скайлер, у которой до сих пор нет возлюбленного. И, наконец, Элиза же не выбирала это платье сама. Его прислала ей мать. И позволить ему пылиться в сундуке было бы расточительством. Абсолютно непрактично! Она даже решилась надеть парик. А когда тот оказался на голове, удивилась про себя, почему не носила его раньше. Он берег голову от сквозняков, и к тому же с ним не нужно было сидеть неподвижно полчаса, а то и час, пока горничная начесывала, укладывала, пудрила и закрепляла каждую прядку. Нужно было лишь подколоть собственные волосы наверх и подождать, пока огромное, похожее на серебристый торт сооружение окажется на голове – и вуаля! – обычная девушка превращалась в восхитительную мадемуазель.

Когда она спустилась вниз, около двадцати гостей уже усаживались за столы, выставленные в ряд в холле первого этажа и накрытые расшитыми льняными скатертями цвета слоновой кости. Фарфоровые тарелки украшали золотая с зеленью роспись и позолоченная кайма, а тяжелые серебряные приборы – витиеватая гравировка. Бокалы из олова были так начищены, что блестели словно серебряные в свете трех восьмирожковых канделябров, венчавших столы.

– Китченерам удавалось накрыть отличный стол, – заметила тетушка Гертруда, когда Элиза спустилась вниз. – Но сегодня именно ты будешь его украшением. Идем, – добавила она, – твои сестры давно уже в парадной гостиной.

Пегги и Анжелика болтали с полудюжиной других ранних гостей, среди которых был и Стивен ван Ренсселер. За два года с их первого с Пегги танца он вырос почти на восемь дюймов и теперь возвышался над ее младшей сестрой почти на голову. Элиза обрадовалась, заметив, что он превратился в симпатичного, хоть и излишне серьезного, молодого человека.

– Ренсселервик, поместье моего отца, включает около 768 тысяч квадратных акров, или 1200 квадратных миль, то есть приблизительно одного размера с Лонг-Айлендом. На нашей земле живут более трех тысяч арендаторов с семьями, которые выращивают тысячи голов крупного рогатого скота, овец, свиней, да, и еще индеек, уток, кроликов…