Маргерит Кэй - Незнакомцы у алтаря

Она наклонилась к нему и провела по его шее кончиком языка. Он хрипло застонал и отшвырнул наконец ее корсет в сторону. Она осталась в одних панталонах и чулках с ярко-розовыми подвязками, по цвету сочетавшимися с цветочками на ее платье. Иннес охватил ладонями ее груди, полюбовался ими, а потом жадно прильнул к ним губами. Он дразнил, ласкал, покусывал, гладил, словно опаляя ее жарким пламенем. Кровь у нее закипела, внутри все сжалось. Она бессильно упала на спину, а он продолжал целовать ее всю, ласкать ее тело. Загорелые сильные мужские руки нежно ласкали ее груди, гладили живот, наконец спустились ниже, снимая с нее остатки одежды. На фоне молочно-белой кожи выделялся треугольник рыжеватых волос.

Иннес улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ – греховно и отважно.

Он снял рубашку через голову, и она смотрела, изнывая от желания, на его широкую, мощную грудь, покрытую завитками черных волос. Шерстяная ткань его килта щекотала ей бедра и низ живота, когда он опустился на колени, чтобы поцеловать ее.

Она почувствовала между ногами его возбужденное мужское достоинство, обхватила его за плечи и приподнялась, приглашая его, раскрываясь перед ним.

– Да! – вырвалось у нее.

Он сел, не выпуская ее, и накинул ей на ноги свой килт. Его пальцы скользнули в нее. Он не сводил с нее жаркого взгляда.

– Да, – повторила она с восторгом, – еще!

Он поглаживал ее, и она все больше изнывала. Как там скользко и влажно! Он не переставал гладить, подталкивая ее к краю пропасти. И вот она взмыла вверх. Все произошло неожиданно: могучая волна оргазма накрыла все ее существо, она затрепетала всем телом. Обхватив ягодицы Эйнзли, он приподнял ее, и она застонала от наслаждения, когда он мощным толчком проник в нее. Он проникал все глубже, а она сжимала его, захватывая в плен. Ей не хотелось останавливаться… еще… еще…

Он вдруг замер, тяжело дыша.

– Эйнзли!

– Да… О да! – Она крепче обняла его и чуть отстранилась, вспомнив предостережение Фелисити. – Но… Иннес, будь осторожен.

– Конечно. Обещаю. Всегда.

Ее пронзила боль. Значит, он считает, что в этом есть необходимость. Потом он чуть отстранил женщину, сжав ее ягодицы, и она забыла обо всем на свете. Она обхватила его ногами, испытывая волнение – не страх, а волнение, как у бегуна перед стартом. Ей хотелось поскорее продолжить.

Все вышло замечательно. Никто из них не торопился – им некуда было спешить. Когда Иннес снова вошел в нее, она испытала упоительное чувство единения с ним. Их слияние напоминало дружный, ровный бег. В ней снова нарастало желание; новая волна наслаждения готова была накрыть ее с головой. Она видела, что его грудь покрылась потом. Он не сводил с Эйнзли глаз, темных, как ночь. Она не отворачивалась. Их обнаженные тела были прекрасны. Ее грудь как будто увеличилась в размере; соски напряглись. Они соединились под килтом, сплавились, стали одним целым.

Внутри ее снова нарастала пульсация. Потом откуда-то издалека донесся его хриплый стон; в последний миг он отпрянул от нее, тяжело дыша.

Ей стало легко и радостно, хотелось смеяться. Да, все так, как говорила Фелисити. Удовольствие и наслаждение…

– Потрясающе, – сказала она, и Иннес засмеялся. – Я и понятия не имела… – продолжала она, и он засмеялся снова, только по-другому: уверенно и немного самодовольно. В иных обстоятельствах она бы обиделась. Сегодня, совершив то, что мадам Гера, несомненно, назвала бы путешествием открытия, Эйнзли поняла, какое возбуждающее зрелище представляет собой распаленный мужчина в килте, особенно если его страсть разгорелась из-за тебя.

Возбуждение не до конца отпустило ее. Она прижалась к нему и принялась страстно целовать все его тело. Она наслаждалась дрожью, которая охватывала ее всякий раз, как она к нему прикасалась. Особенное удовольствие она испытывала, когда его волосы щекотали ей чувствительную кожу сосков.

Разгоряченная от возбуждения, она оседлала его, как он до того оседлал ее, и почувствовала, как в нем снова просыпается желание. Решив, что на сей раз она все хочет увидеть своими глазами, она расстегнула резную пряжку его пояса. Килт распахнулся.

Она смотрела, как завороженная, как увеличивается его мужское достоинство, наливается силой, растет, отвердевает у нее на глазах. Ей хотелось его потрогать, но перед ней была совершенно новая территория. Ничего подобного она раньше не испытывала.

Иннес привстал на локтях. Она увидела, как играют его мышцы на груди и на животе, когда он дышит. Он не сводил с нее взгляда. Он ждал ее.

– Скажи, чего ты хочешь, – прошептала она, повторяя его слова. Ей хотелось знать. Она не сомневалась, что их желания совпадут.

– Потрогай меня.

Она потянулась к нему, робко провела пальцем по всей бархатистой длине. Он вздрогнул всем телом. Она снова потянулась к нему и повторила ласку.

Иннес тяжело дышал.

– Еще! – хрипло сказал он.

Теперь она угадывала его желания, но не хотела в том признаться.

– Скажи сам! – попросила она.

Он понимал, что она играет, и она видела, что ему это нравится.

– Погладь его, – велел он.

Она выполнила его просьбу, пробежав пальцами по всей длине.

– Вот так?

– Нет. Ты знаешь, чего я хочу.

Она снова нагнулась вперед, коснувшись грудью его живота. Внутри сладко заныло.

– Тогда скажи сам, – велела она, куснув его за мочку уха. – Скажи точно, чего ты хочешь.

– Эйнзли, возьми его!

Она была потрясена не его просьбой, но тем, как она на нее реагирует. Она выпрямилась и скользнула ниже. Холодок удовольствия пронизал ее. Она сжала в руке его член и провела сверху вниз.

– Так?

Он застонал. Она повторила.

– Иннес, так?

– Да, Эйнзли, о да!

– А может, так? – Она легонько сжала его.

Он выругался.

– Или так? – Она смотрела ему в глаза, лаская его кинжал в бархатистых ножнах. Оба снова воспламенялись. – Ты хочешь так, Иннес? – не сдавалась она.

– Ты колдунья!

– Добрая или злая? – Она сжимала руку то сильнее, то слабее.

Он обхватил ее за талию, приподнял, ловко усадил на себя.

– Ты очень, очень злая колдунья, – шепнул он, привлекая ее к себе, страстно целуя в губы и двигаясь все быстрее.

Сначала она отвечала ему, но затем отпрянула и выгнула спину, чтобы он вошел еще глубже. Они задвигались в бешеном темпе. Наконец оба закричали. Она понимала, что снова взлетает на седьмое небо. Вовремя высвободившись, тяжело дыша, она перевернулась на спину и легла рядом с ним, совершенно измученная, опустошенная. Она чувствовала себя необычайно развратной – и была необычайно довольна.

– Понравился тебе твой дикий горец? – спросил Иннес спустя мгновение.

– Не знала, что леди положено хвалить лэрда.

– Вопреки тому, что ты думала, нам, мужчинам, приятно знать, что мы угодили.