Кристина Брук - Мой прекрасный негодяй

Глаза Хилари раскрылись в изумлении, когда она почувствовала уже знакомое напряжение, нараставшее мало-помалу в… том самом месте. Она едва не застонала от нетерпения, смешанного с досадой, крепко ухватившись за его плечи. Туго завитые локоны упали ей на лицо, Давенпорт подхватил одну прядь и притянул голову девушки к себе, так что его губы скользнули по ее щеке. Хриплым, грубоватым голосом он произнес самую непристойную фразу из всех, какие ей когда-либо приходилось слышать, обдувая жарким дыханием ее ухо, и затем проник в нее еще глубже. Охваченная судорогами Хилари приникла к нему, беря от него все и увлекая его вместе с собой на край света.

По возвращении домой Давенпорт добился от Хилари позволения проникнуть тайком в ее спальню, чтобы снова заняться с ней любовью, но уже в более спокойной и уютной обстановке. Учитывая степень опьянения миссис Уэйкер, она бы ничего не заметила, даже если бы в стенах ее дома происходила оргия, однако девушка из страха перед слугами все же потребовала от него забраться к ней через окно.

Когда они наконец насытились друг другом, Хилари приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз.

– Как же так получилось, что вы исчезли из Лондона? – спросила она, проводя любопытным пальчиком по его груди. – Вы мне никогда об этом не рассказывали.

Давенпорт ухмыльнулся:

– Вы действительно хотите это знать?

Она утвердительно кивнула, а Давенпорт тем временем пытался решить, что именно он мог ей сказать и с чего ему начать. До сих пор он не доверился никому, кроме Ашборна. Сесили знала, но лишь потому, что Давенпорт разрешил ее мужу поделиться с ней. Казалось, то была история совсем из другой жизни.

Наконец он произнес:

– Я исчез, чтобы скрыться от разного рода правительственных служб, а также… других людей, которые охотились за мной.

– Но почему? Что такого вы натворили?

Ее лицо выражало тревогу. Без сомнения, она опасалась, что он совершил какой-нибудь непростительный поступок. Она была права в отношении его прошлого, но по совсем другой причине.

– О, ничего противозаконного или даже аморального, – заверил он ее. – Ашборн рассказывал вам о том, что я когда-то был ученым, не так ли?

Она кивнула.

– Я изобрел некое взрывчатое вещество, которое… Впрочем, не имеет значения, каким образом оно было получено и какие разрушения способно произвести в случае применения. Так или иначе, у меня хватило глупости сообщить о своем достижении не тем людям. Военные и владельцы оружейных мануфактур в равной степени были заинтересованы в том, чтобы использовать мое открытие – не говоря уже о французах. – Он кисло улыбнулся. – И, само собой разумеется, так они и поступили. Я был так чертовски наивен, так полон радостного волнения от своего открытия, что военная значимость этого вещества даже не приходила мне в голову. «Подумать только, сколько людей могут быть им убиты или искалечены в мгновение ока, – говорили мне они, – и какие оно принесет доходы!» Когда же я понял, к какому безумию может привести мой достойный Прометея порыв, было уже поздно. Боги уже решили наказать меня.

– Так вот почему вы исчезли! – Ее ладонь поглаживала грудь Давенпорта, отвлекая его. – Неужели они заключили вас в тюрьму? И вы провели все эти годы в камере?

Он сжал руку Хилари и притянул ее к себе, сплетая ее пальцы со своими.

– Нет-нет, ничего подобного. Но я не сомневаюсь, что они с удовольствием посадили бы меня под замок или даже хуже, если бы я не начал действовать первым. Я сжег дотла свою лабораторию, чтобы изобразить свою смерть. Был пущен слух, что я погиб во время пожара. Мне тогда помог Ашборн.

– Ашборн? – Она удивленно посмотрела на него. – У меня сложилось впечатление, что ваш зять не слишком к вам расположен.

– Он что, называл меня шарлатаном? Позором для всего Королевского института? – Давенпорт фыркнул от смеха, в котором, однако, не было ни следа веселья. – Только благодаря Ашборну я вообще смог вернуться к прежней жизни. Видите ли, он использовал все свое влияние, чтобы дискредитировать мою работу. Именно он выставил меня хвастуном и позером, превратив во всеобщее посмешище…

Он явно осуждал действия Ашборна, хотя и соглашался с тем, что другого выхода у них не оставалось. Какая-то часть его существа до сих пор их осуждала. Похоже, интеллектуальное высокомерие в нем не хотело сдаваться без боя.

Хилари задумалась над его словами.

– Так что теперь никто не верит, что вы способны что-либо изобрести, – закончила она, стиснув в ответ его пальцы. – И вы не можете вернуться к прежней работе из страха, что они узнают правду.

Ему не понравилось выражение жалости в ее глазах.

– По крайней мере одного человека это не убедило, – произнес он. – Кто-то преследует меня – предположительно с тем, чтобы выяснить, не розыгрыш ли все это и не посещаю ли я тайком по ночам лабораторию вместо того, чтобы развлекаться до упаду. Долгие месяцы бессмысленного гедонистического существования не уверили его в обратном.

– Преследует вас? – Взгляд ее переметнулся к окну, рука сжала крепче его пальцы. – Не могли ли они видеть, как вы взбираетесь сюда?

– Я был крайне осторожен, – ответил Давенпорт.

В тот вечер он устроил так, чтобы его заметили отъезжающим в экипаже от ее порога, прежде чем вернуться обратно. А прошлой ночью он потерял из виду свою «тень» до того, как приблизился к дому. Но, так или иначе, было уже слишком поздно скрывать их отношения. К этому времени его преследователь уже должен был знать, что они вместе прибыли в Лондон.

– Можете быть уверены, что ни его, ни его хозяев мои любовные похождения не заботят, – добавил Давенпорт, моля Бога, чтобы это оказалось правдой.

Хилари задумалась на мгновение и, судя по всему, приняла его объяснения. Он старался не чувствовать себя уязвленным, когда ее плечи от облегчения чуть поникли, а воздух с тихим свистом вырвался из легких.

– И что же вы собираетесь со всем этим делать? – наконец спросила она.

Хороший вопрос. Дело и так уже зашло слишком далеко. Давенпорт заставил себя забыть об этом в надежде, что преследовавшие его таинственные силы рано или поздно утратят к нему всякий интерес. Однако теперь он понял, что это не так.

– Вам незачем из-за этого тревожиться. Я сам этим займусь, – ответил он, к его собственному удивлению, совершенно искренне. – А пока… – Он медленно, неспешно привлек ее к себе, покрывая поцелуями с ног до головы. – А пока что я хочу заняться вами.

Дыхание вдруг замерло в ее груди, когда он перевернулся вместе с ней, его длинные ноги переплелись с ее собственными – длинными и изящными. Ее волосы разметались по подушке вокруг головы, словно лучи солнечного света, сладкого, как сироп. Давенпорт откинул волосы с ее лба, подобрал один вьющийся локон и, проведя по нему пальцем, целовал шелковистые пряди, то поднося их к губам, то снова отпуская. Ее запах ударил ему в голову, опьяняя его, когда он посмотрел сверху вниз ей в глаза.