Анна Тодд - После ссоры

В корпусе полно народу, вдоль улицы – куча машин. Кто все эти люди, которые приехали сюда на мой чертов день рождения? Хотя я знаю, что они собрались не только ради меня. Это просто повод устроить охрененную вечеринку, но все же. Мысленно жалея о том, что здесь нет Тессы, я замечаю Молли с ее омерзительными розовыми волосами. Хорошо, что Тесса не пришла.

– Вот и именинник! – Она улыбается и заходит внутрь прямо передо мной.

– Скотт! – кричит с кухни Тристан. Судя по всему, он уже что-то выпил.

– Где Тесса? – спрашивает Стеф.

Все мои друзья стоят вокруг, сверля меня взглядами, а я пытаюсь придумать какую-нибудь отговорку. Им точно не надо знать, что в данный момент я стараюсь снова ее вернуть.

– Погоди… сначала самое главное: где твой пирсинг?

Стеф берет меня за подбородок и поворачивает мою голову так, словно изучает гребаную лабораторную крысу.

– Отстань, – ворчу я и отхожу в сторону.

– Твою мать! Ты превращаешься в одного из них, – говорит Молли, показывая на компанию каких-то прилизанных придурков.

– Ничего подобного, – сердито отвечаю я.

Она хохочет и продолжает:

– Точно-точно! Это она потребовала, чтобы ты их снял, да?

– Нет, не она, я вынул их, потому что мне, черт возьми, так захотелось. Не суй свой чертов нос в чужие дела, – рявкаю я, и она закатывает глаза.

– Как скажешь. – Слава богу, она наконец-то уходит.

– Не обращай на нее внимания. Так что, Тесса придет? – спрашивает меня Стеф, и я в ответ качаю головой. – Блин, я по ней соскучилась! Ей надо чаще куда-нибудь выбираться. – Она делает глоток из красной кружки.

– Я тоже так думаю, – тихо соглашаюсь я и наливаю себе воды.

К моему сожалению, музыка и голоса становятся громче. Уже к восьми все напиваются в хлам. А я все еще не решил, буду что-нибудь пить или нет. До того дня, когда я разбил весь фарфор Карен в доме отца, я долго не притрагивался к алкоголю. Я ходил на все эти дурацкие вечеринки и не пил ни капли… ну, чаще всего. Я с трудом помню первый год учебы, все как в тумане: бокал за бокалом, телка за телкой, но я этому рад. До Тессы в моей жизни ничто не имело смысла.

Я сажусь на диван рядом с Тристаном и погружаюсь в мысли о Тессе, пока мои друзья играют в еще одну идиотскую алкогольную игру.

Приходит сообщение от Хардина: «Привет».

Это нелепо, но я чувствую в теле приятный трепет.

«Как вечеринка?» – пишу ему я, поднося ко рту пригоршню попкорна. Я уже два часа не отрываюсь от экрана электронной книги, и мне надо передохнуть.

«Скукота. Можно я приеду?» – отвечает он.

Я чуть не подпрыгиваю на кровати. Потратив несколько часов на поиск приличного подарка для Хардина, я решила, что мое желание получить «немного свободы» можно отложить ради его дня рождения. И неважно, насколько жалким это может показаться. Если он захочет провести время со мной, а не со своими друзьями, я не буду против. Я вижу, как он старается, и должна дать ему понять это, хотя нам еще предстоит обсудить тот факт, что он не видит нашего совместного будущего и что это повлияет на мою карьеру.

Но это может подождать до завтра.

«Да, через сколько будешь?» – спрашиваю я.

Копаюсь в комоде и достаю голубую майку без рукавов – Хардин как-то сказал, что она ему нравится. Сидеть в комнате в платье как-то глупо, поэтому надену джинсы. Интересно, в чем он будет? Он уложит волосы назад, как вчера? Он захотел провести время со мной, потому что ему было скучно на вечеринке? Он действительно меняется, и я люблю его за это.

Почему у меня так кружится голова?

«Через полчаса».

Я бегу в ванную, чтобы почистить зубы после попкорна. Но мне ведь не стоит целоваться с ним, правда? Хотя это его день рождения… от одного поцелуя ничего не будет, и, если честно, он заслужил его своими усилиями. Один поцелуй никак не помешает тому, чего я хочу от него добиться.

Я поправляю макияж и причесываюсь, а потом завязываю волосы в хвост. Когда дело касается Хардина, мой здравый смысл куда-то исчезает, но ругать себя за это я буду уже завтра. Я знаю, что он не очень любит дни рождения, но хочу, чтобы этот стал особенным: пусть он знает, что это действительно важный день.

Я достаю купленный подарок и начинаю его заворачивать. Я купила оберточную бумагу с изображением нот, она отлично подойдет для книги. Я начинаю нервничать и отвлекаться, хотя вроде бы не должна.

«Тогда до скорого», – отправляю ему я и, написав его имя на ярлычке для подарка, спускаюсь вниз.

Карен танцует под старую песню Лютера Вандросса [8]. Увидев меня, она краснеет, и я едва сдерживаю смех.

– Извини, я не знала, что ты здесь, – с явным смущением говорит она.

– Я обожаю эту песню. Мой отец все время ее слушал, – отвечаю я, и она улыбается.

– Тогда у него отличный вкус.

– Да, был.

Я радуюсь более-менее приятному воспоминанию о том, как отец кружил меня по кухне… но потом он впервые ударил маму, и все изменилось.

– Чем собираешься заняться? Лэндон опять сидит в библиотеке, – говорит она, хотя я и так это знаю.

– Если честно, я хотела попросить, чтобы вы помогли мне приготовить для Хардина торт или что-нибудь такое. Сегодня у него день рождения, и он приедет сюда через полчаса. – Я не могу сдержать улыбку.

– Правда? Тогда конечно – можем сделать простой прямоугольный торт… хотя нет, давай лучше круглый и двухслойный. Что ему больше нравится, шоколад или ваниль?

– Шоколадный бисквит и шоколадная глазурь, – отвечаю я.

Хотя иногда мне и кажется, что я совсем его не знаю, в действительности я знаю его лучше, чем могу предполагать.

– Хорошо, поможешь достать формы для запекания?

Через полчаса торт уже готов, и я жду, когда он остынет, чтобы успеть покрыть его глазурью до прихода Хардина. Карен нашла какие-то старые свечки – только цифры один и три, – но я уверена, что он оценит наш юмор.

Я прохожу в гостиную и выглядываю в окно, но его машины не видно. Наверное, просто опаздывает. Прошло только сорок пять минут.

– Кен будет дома примерно через час, ужинал со своими коллегами. А я, будучи ужасным человеком, сказала, что у меня болит живот. Ненавижу эти ужины.

Она смеется, и я тоже ухмыляюсь, стараясь равномерно покрыть глазурью края торта.

– Вас тут не в чем винить, – говорю я, втыкая в торт свечки с цифрами.

Сначала ставлю свечи так, чтобы получилось тридцать один, я решаю поменять их местами и сделать тринадцать. Мы с Карен смеемся над этими старомодными свечками, и я пытаюсь написать на торте имя Хардина густым кремом.

– Красиво, – врет она.

Я с досадой смотрю на результаты своих усилий.

– Главное – внимание. Ну, я на это надеюсь…

– Ему понравится, – уверяет меня Карен и уходит наверх, чтобы мы с Хардином могли побыть здесь одни, когда он придет.