Григорий Кружков - Очерки по истории английской поэзии. Романтики и викторианцы. Том 2

«Ах, ветер пронзает безжалостней стали,
сестрица Елена,
Продрогшие всадники на перевале!»
«Мы больше продрогли и больше устали,
мой маленький братец».
(О матерь Мария!
Мы с ним еще больше продрогли между адом и раем!)

«Смотри, этот воск так стремительно тает,
сестрица Елена,
Огонь языкастый его пожирает!» «Но этот огонь – он не вечно пылает,
мой маленький братец».
(О матерь Мария! Есть неугасимей огонь между адом и раем!)
«Что там промелькнуло над нашим порогом, сестрица Елена,
Умчалось, стеня, по небесным дорогам?»
«Должно быть, душа, осужденная Богом, мой маленький братец». (О матерь Мария!
Погибшая мчится между адом и раем!)

Уйдем, печаль моя; она не слышит,
Какое горе в этих песнях дышит;
Уйдем, не стоит повторять впустую!
Пусть все, что с нами было, время спишет;
К чему слова? Ее, мою родную,
И ангельское пенье не всколышет,
Она не слышит.

Уйдем скорей; она не понимает,
Зачем угрюмый смерч валы вздымает,
Швыряясь в небеса песком и солью;
Поверь: скорее полюса растают,
Чем тронется она чужою болью;
Стерпи, печаль; пойми, что так бывает:
Она не понимает.

Уйдем; она слезинки не уронит.
Пускай любовь ненужная утонет
В бурлящих волнах, в ледяной пучине –
В ее душе ответа все равно нет;
Пойми же и жалуйся отныне:
Она спокойно прошлое схоронит –
Слезинки не уронит.

Уйдем отсюда прочь, она не любит:
Ей все равно, что с этим садом будет,
Который мы в мечтах своих растили, –
Мороз ли ветви юные погубит,
Пока они еще цвести не в силе,
Или отчаянье его порубит –
Она не любит.

Уйдем же навсегда; что ей за дело!
Ее тоскою нашей не задело;
Пусть все созвездья в золотом узоре
Над ней сольются, пусть, как лотос белый,
Луна трепещущая канет в море, –
Как лик любви, от горя помертвелый –
Что ей за дело!

Уйдем, печаль моя; она не видит,
В грудь гордую сочувствие не внидет.
Иль нет! споем в последний раз: быть может,
Ее наш стих смиренный не обидит
И не любовь – так память растревожит…
Нет, прочь отсюда! ничего не выйдет –
Она не видит.

Он догадался, что она не спит,
Когда ее волос рукой коснулся, –
И странным звуком сумрак содрогнулся:
Еще немного, и она б навзрыд
Заплакала, – но тут же придушила
Рыданья, словно ядовитых змей,
И вся окаменела, будто в ней
Громада ночи сжалась и застыла.
Опившись опиумом тишины,
Уснула Память и во сне дышала

Болезненно, натужно и устало…
Они лежали так, погружены
В свою печаль и скорбь, как изваянья
Над общею надгробною плитой,
Укрыты равнодушной темнотой,
Разделены мечом непониманья.

Но где исток разлада и измены?
Кто мне докажет, что вина моя?
Ужели в одиночку должен я
Убитую любовь тащить со сцены?
Я спал, и я очнулся ото сна;
Влюбленные, не ошибитесь вы хоть! –
В любви законов нет, одна лишь прихоть.
Я верил в верность; вот моя вина.
В чащобах темной ревности блуждая,
Я заблудился между трех стволов;
Марионетка в балагане снов,
Я думал, что вселенной обладаю.
О, если б только пошлой суеты
Не видеть, – я бы шествовал с отвагой,
Качая шляпой и махая шпагой, –
Прекрасный, гордый принц ее мечты!

Взгляни, как ветер мечет копья мглы,
На спинах волн рисуя тень скелета:
Не сыщешь места лучшего, чем это,
Чтоб схоронить любовь, – там, где валы
С шипением облизывают дюны,
Где океан шумит, хриплоголос,
И плещут, разбиваясь об утес,
Седые, беспокойные буруны.
Нет средства лучше, чтоб убить любовь,
Чем поцелуи поздние, которым
Не обмануть рассудка жалким вздором!
Вернулся день; но не вернется вновь
То, что утрачено. Как ни печально,
Злодеев нет, и виноватых нет:
Страстями так закручен был сюжет;
Предательство живет в нас изначально.

Итак, он обречен был изнутри –
Союз души с душою несовместной.
Два сокола в одной ловушке тесной
Должны метаться, как нетопыри.
Была пора: не ведая печали,
Безгрешные, они брели вдвоем
Среди цветов; но в спорах о былом
Сегодняшнюю радость растеряли.
Решая, кто был прав и кто неправ,
Не пощадили и того, что свято,
Но жалкого добились результата,
Сомненьями друг друга истерзав.
О скорбь! Не так ли море грозовое
Всю ночь лавиной бешеных коней
Штурмует берег, – чтобы меж камней
Оставить утром бедный сор прибоя?