Бетти Смит - А наутро радость

– А кто хочет? – бодро произнес Карл. – И что же навело тебя на эту мысль?

Она оттолкнула тарелку.

– Карл? – У нее был умоляющий тон.

– Ладно! – сказал он. – Тебе не обязательно доедать, если не хочешь. – Он огляделся и встретился взглядом с парнем за стойкой. – Можно счет? – попросил он.

Краска скоро высохла, но на детской коляске осталось много мест, где она не пристала. Поскольку это была краска для дерева, она не очень хорошо ложилась на металл, а тем более на ржавый металл. За исключением колес, которые были в хорошем состоянии, коляска годилась разве что для свалки. Анни назвала эту коляску паданцем, так как она стоила всего два доллара пятьдесят центов. Карла удивляло, что Анни позволила так себя одурачить. Ей следовало быть умнее. Он притащил коляску на кухню.

– Не могу сказать ничего хорошего о покраске, – сказал он. – И об этой коляске также.

– Сойдет, – резко произнесла Анни.

– В Бруклине ребятишки заплатили бы двадцать пять центов за такую коляску. За колеса. Использовали бы их для самокатов.

– Я сказала « сойдет» ! – вспыхнула Анни.

Опасаясь новой ссоры, Карл попытался ее успокоить:

– Конечно, сойдет. Просто мне бы хотелось, чтобы у нас было много денег и мы могли бы купить большую коляску. Знаешь, из тех, что покупают богатые люди в универмаге? Как же они называются? Они еще похожи на гондолу на колесах.

– Что такое гондола, Карл?

Он расслабился. Значит, расчет был точным и ему удалось предотвратить ссору.

– Это такая лодка, в которой плавают по каналам в Италии.

– А, знаю! На ней тент с бахромой. И на гондольере соломенная шляпа с лентой. Он стоя гребет одним веслом и поет «O Sole Mio».

– Верно! Ну что же, эта старая коляска не совсем такая. Но, как ты сказала, сойдет. – По рассеянности он лягнул одно из колес. Этого хватило, чтобы Анни снова завелась.

– Так-так! – закричала она пронзительным голосом. – Значит, это старье ! Я знаю, что это старье, так что заткнись !

– Ну-ну, Анни… успокойся, любимая, – примирительным тоном сказал Карл. Он погладил ее по щеке, но Анни отбросила его руку.

– Иногда я заставляю себя поверить, что какая-то вещь чудесная. Даже если это не так. Просто мне хочется , чтобы она была чудесной. Я не хуже тебя знаю, что эта коляска – старая рухлядь. Но мне пришлось поверить, что она чудесная. Потому что это единственная коляска, которую я могу купить. А тебе непременно нужно было все испортить!

– Я не хотел, Анни. Честное слово, не хотел.

– Я воображала, как в ясный весенний день везу ребенка в этой коляске по улице и прохожие улыбаются моей девочке. И, быть может, кто-нибудь остановится и скажет: «О, какой хорошенький малыш!» А я отвечу: «О, все малыши хорошенькие», – просто чтобы не хвастаться дочкой. Разве я требовала невозможного? Нет! Все, чего я хотела, – это жалкую коляску для моего ребенка. Разве я просила слишком много?

Она изо всех сил толкнула коляску. Коляска промчалась по кухне и, врезавшись в стену, опрокинулась. Анни завопила:

– Мне хочется всех поубивать!

Джелло, поджав хвост, залез под стол и заскулил. Анни в ярости набросилась на него:

– И ты туда же! Заткнись! Никто на тебя не кричит.

Карл поднял коляску и подобрал кусочек затвердевшей краски, который откололся. Он вертел этот кусочек в руках, глядя на него так, словно в нем таилось решение всех проблем.

– Нечего тут стоять! – заорала Анни. – Сделай что-нибудь!

– Что я должен делать?

– Сожги ее! Выброси на помойку!

– А ну-ка успокойся, Анни, или я влеплю тебе хорошую затрещину. – Он окинул ее взглядом и добавил: – И не посмотрю, что ты уже большая.

– Ты не посмеешь! – возразила она в шоке.

– Да, пожалуй. Но от одной этой мысли мне стало так хорошо!

– Ну и радуйся на здоровье!

Анни ушла в спальню, хлопнула дверью и заперлась.

Карлу хотелось разломать коляску на мелкие кусочки. Однако он решил, что разумнее отвезти ее в магазин старых вещей и попытаться вернуть часть денег.

– Анни, – сказал он, стоя перед закрытой дверью, – с тобой все хорошо? – Он подождал, но ответа не было. Тогда он дернул дверную ручку. – Ответь мне! – потребовал он резким тоном.

– Со мной все хорошо, – мрачно ответила она. – И не вздумай извиняться.

– И не подумаю! Черт побери! Мужчина должен иногда отстаивать свои права.

– Я знаю, Карл. Все в порядке.

Он вздохнул с облегчением, потому что, судя по голосу, она успокоилась.

– Послушай, Анни, я собираюсь немного пройтись.

– Куда?

– Неважно. С тобой будет все в порядке, пока меня не будет?

– Со мной все будет хорошо. Но не задерживайся слишком долго, Карл.

Она стояла у окна, наблюдая, как Карл шагает с коляской по полю. Он не толкал ее, как это обычно делают, а тащил за собой. В точности как ребенок, который тащит за собой санки, подумала Анни. Она улыбнулась, отперла дверь и отправилась на кухню. Джелло, все еще дрожавший под столом, осторожно стукнул хвостом об пол.

– Бедный Джелло! Ты можешь выйти, Джелло. Битва закончена.

Тренер Стивенс подчищал свой газон граблями. Он увидел, как Карл идет по улице, таща за собой потрепанную детскую коляску. Стивенс приостановил работу и, опершись на грабли, застыл в ожидании. Когда Карл приблизился настолько, что мог его услышать, тренер крикнул:

– Что вы задумали? Гонки на старых колясках?

– Анни купила ее в магазине старых вещей, и я хочу ее вернуть.

– Сколько она заплатила?

– Два пятьдесят.

– Он ее надул. Выложив два пятьдесят наличными, можно в рассрочку купить новую.

– Я не люблю покупать в рассрочку. Нет, я не стану покупать вещь, за которую не смогу заплатить сразу.

– Вот как? – Прислонив грабли к дереву, тренер продолжал: – А я стану. Как, вы думаете, я купил свой автомобиль? Где бы я взял полторы тысячи долларов? Я плачу за него по двадцать долларов в месяц. Конечно, сначала пришлось внести какую-то сумму наличными.

– Ваша машина состарится, прежде чем вы за нее расплатитесь.

– Я знаю. Но я рассуждаю так: я арендую ее за двадцать долларов в месяц.

– Я не смог бы рассуждать подобным образом, – сказал Карл. – Моя мать всегда покупала вещи в рассрочку. Зарплата отца была распределена еще до того, как он ее получал.

– А что она покупала?

– Скажем, новую плиту, когда старая уже не годилась. И… – Он немного подумал. – Ну и разные вещи для меня. Самые лучшие коньки, теннисную ракетку, спортивные туфли. Даже новую одежду – костюм, туфли, пальто, – когда я уезжал в университет. – Он вспомнил о наручных часах и смущенно улыбнулся: – Пожалуй, главным образом вещи для меня.

– Без которых вам пришлось бы обойтись, если бы не было старой доброй рассрочки.