Бетти Смит - А наутро радость

– Тогда как же вышло, что ты выбрал юридический факультет?

– Мой старик желает, чтобы я стал юристом. Он сам хотел им быть. Но мне бы хотелось заниматься тем же, чем он: разводить скаковых лошадей. В Кентукки разводят самых лучших лошадей.

– Это классно, – сказал Карл.

Кулпеппер пожал плечами и сменил тему:

– А как собака? – спросил он.

– Какая собака? – Карл сделал вид, будто не знает, о чем идет речь.

– Собака нашего братства. Джелло.

– О, он здесь.

– Очень мило с вашей стороны, что приютили его на лето. Мы скоро зайдем и освободим вас от Джелло.

– Моя жена очень привязалась к нему.

– Она может снова взять его на рождественские каникулы. Ну, до скорого.

Итак, у Карла появилась еще одна забота. Впрочем, у Анни будет ребенок, и ей станет не до того, чтобы расстраиваться из-за собаки.

Карл явился к мисс Кингстен, секретарше декана. Это была маленькая худая старая дева средних лет, всегда безупречно выглядевшая. Она была превосходной секретаршей. Карл заполнил бланк, который дала ему мисс Кингстен.

– Как ребенок, мистер Браун? – осведомилась она.

– Еще не родился.

– Нет? Это осложняет дело, не так ли? Мы с деканом это обсуждали. Он надеялся, что малыш родится до того, как начнутся занятия. С вами будет трудно связаться, если вы будете на занятиях, когда это случится.

– Нет проблем. Он родится ночью, когда моя жена сможет связаться со мной в считаные секунды.

– А если это произойдет днем?

– Все дети рождаются ночью, не так ли, мисс Кингстен?

– Не знаю, – ответила она и покраснела.

«Да она, наверно, была хорошенькой в молодости», – подумал Карл.

Он улыбнулся ей так, как улыбался любой хорошенькой девушке. Она залилась краской и начала возиться с карточками на столе.

– Мне бы хотелось кое-что предложить. Дайте миссис Браун номер этого телефона. – Она записала его на карточку. – И пусть она мне позвонит. У меня есть ваше расписание, и я лично схожу в кампус, чтобы вызвать вас с занятий. Если ребенок выберет дневное время для своего дебюта.

Карл взял карточку и улыбнулся мисс Кингстен, как улыбался только очень хорошеньким девушкам.

– Вы очень милая, – сказал он.

Она невольно взглянула на него и улыбнулась. Оба улыбались, глядя друг другу в глаза. Мисс Кингстен смущенно потупилась. «Пожалуй, я слишком далеко зашла со студентом, – подумала она. – И даже если он очень красив, это не оправдание».

– Не знаю, как вас и благодарить, – сказал Карл.

– У вас очень хорошая успеваемость, – сухо заметила она.

Взяв карточку с его расписанием, она подошла к картотечному шкафу.

С деловым видом она принялась перебирать карточки, пока не дошла до буквы «Б». Затем вставила карточку с надписью «Браун, Карл» перед первой дюжиной Браунов.

Поняв намек, что ему пора удалиться, Карл откланялся.

– Все в порядке, дорогая! Теперь я студент выпускного курса. – Он взял Анни за руки, помогая ей подняться со скамейки. – Готова к своему тяжкому испытанию?

– Какому еще испытанию?

– Ну, ты же знаешь: доктор.

– Так почему бы так и не сказать: «доктор»?

– О, Анни, сжалься. Пожалуйста !

Доктор Марсон осмотрел Анни и обнаружил, что плод уже значительно опустился.

– Вы можете идти домой, Анни, и паковать чемодан. Теперь ребенок может родиться в любой день. Фактически в любой час. Скоро все будет закончено. – Ее пробрала дрожь. – Холодно? – спросил он.

– Не холодно. Страшно! – ответила она.

– Ну-ну, Анни. Вы же храбрая девочка. Постарайтесь не бояться.

– Я могу изо всех сил стараться быть храброй, но ничего не получится. Уж легче бояться, чем бороться со страхом.

– С вами все будет хорошо, я обещаю. И вам нечего бояться.

Прибыв домой, Анни сразу же упаковала свой маленький красный чемодан. Она положила туда детское одеяльце, дюжину пеленок и две рубашечки для малыша. Потом добавила свою свадебную ночнушку и халат. Сверху поместила расческу, щетку для волос, зубной порошок, зубную щетку, тальк, пудру и помаду.

– У меня не поместятся шерстяная юбка и свитер. Ты мне принесешь их в больницу, Карл? Чтобы было в чем идти домой?

– Конечно. Но почему ты уже собираешь вещи?

– Доктор сказал, что теперь в любой день, в любой час.

– Но он же не сказал «в любую минуту ».

Анни приготовила Карлу хороший ужин, но сама ничего не ела. Сказала, что не хочет мешать ребенку. Когда пришло время отправляться на работу, она настояла на том, чтобы пойти с ним. И захватила с собой чемодан, чтобы можно было отправиться в больницу прямо с фабрики. А еще она настояла на том, чтобы Джелло пошел на фабрику вместе с ними. На случай крыс, пояснила она.

– Возможно, я увижу крысу, и тогда у малыша может появиться пятно, – сказала она.

– Боже мой, Анни! – взорвался Карл. – Ты же сама не веришь в этот вздор, не так ли?

– Конечно, не верю! Я же не какая-нибудь невежда. Но не мешает подстраховаться.

После проверки в одиннадцать часов они вернулись домой, чтобы выпить кофе с сэндвичем. Чемодан отправился домой вместе с ними. Около двенадцати они вернулись на фабрику вместе с чемоданом. Когда закончилась ночь, оба были на грани нервного срыва. Карл не стал говорить: «Будет славный денек для первого футбольного матча средней школы», так как опасался скандала.

Они позавтракали – по крайней мере, он. Анни заявила, что только выпьет чашку слабого чая. Он уговорил ее съесть кусок тоста, сказав, что, возможно, ребенку нужно питание.

Сразу же после завтрака Карл лег спать. Ему нужно было встать в полдень из-за футбольного матча. Анни тоже улеглась в постель, совершенно вымотанная после ночи, проведенной в ожидании родов. Карл проснулся незадолго до полудня. Анни еще спала.

Карл подогрел остатки вчерашней тушеной баранины, и жаркое у него немного пригорело. Он отнес в спальню тарелку для Анни. Сев в постели, она принялась есть. Она сказала, что чувствует себя богатой леди: ей подают жаркое в постель.

– По-моему, оно слегка пригорело, – осторожно произнес Карл.

– Никто бы и не заметил. Жаркое всегда вкуснее, когда чуть пригорит.

Не прошло и пяти минут, как она опустошила тарелку. Карл был доволен, даже счастлив. В это утро Анни была очень похожа на себя прежнюю.

– Я рад, что ты все съела, – сказал он.

– Я проголодалась.

Убрав тарелку с вилкой, он присел на краешек кровати и взял Анни за руку:

– Как ты себя чувствуешь сегодня, любимая?

– Как-то странно. Ты знаешь, мой ребенок не шевелится уже несколько часов.

У Карла мурашки побежали по спине от страха. «Значит, ребенок мертв, – подумал он. – Умер внутри нее! Боже мой!»

Он бросился к телефону, снял трубку, но снова повесил. Нельзя звонить доктору из дома: Анни узнает, что ребенок мертв, и у нее начнется истерика. Лучше позвонить из бакалейной лавки.