Трумен Капоте - Услышанные молитвы. Вспоминая Рождество

Черная Герцогиня откашлялась – звук был такой, будто ворона полоскала горло.

– Так укради его! – сказала она.

Кейт Макклауд засмеялась и упала на груду подушек «Порто».

– Даже странно. Ты уже вторая, кто дает мне такой совет. – Она закурила. – Знаешь, я ведь соврала. В Санкт-Морице я не только дома сидела. Дважды выходила в свет! Один раз ужинала с шахом, а еще посетила какую-то безумную пирушку, которую Минго устроил в «Королевском клубе». Там я познакомилась с удивительной женщиной…

Мадам Апфельдорф ее перебила:

– А Долорес была?

– Где?

– На вечеринке.

– Ой, там такая толпа собралась… Не помню. А что?

– Ничего. Просто слухи. Кто, говоришь, устраивал вечеринку?

Кейт Макклауд пожала плечами.

– Какой-то грек. Ливанос, скорее всего. А после ужина его высочество выкинул старый фокус: заставил гостей сидеть за столом несколько часов кряду и слушать его пошлые анекдоты. На французском, английском, немецком, персидском… Все так и покатывались со смеху, хотя ни слова не понимали. На Фарах Дибу просто больно было смотреть – она так краснеет…

– Похоже, он совсем не изменился с тех пор, как мы вместе учились в Гштаде. В «Лё Розе».

– Со мной рядом сидел Ниархос, но что с него взять! Он столько коньяка выпил, что хватило бы замариновать носорога. Набычился на меня и говорит: «Смотри мне в глаза». Я бы посмотрела, да он их таращил в разные стороны. «Смотри мне в глаза и отвечай: что ты любишь делать больше всего? Когда ты счастлива?» – «Когда сплю», – говорю. «Когда спишь… Как это грустно. Наспишься еще, впереди тысячи лет вечного сна… А теперь скажу, что люблю я . Охотиться. Убивать. Рыскать в джунглях и стрелять тигров, слонов, львов. Тогда у меня внутри покой и благодать. Тогда я счастлив. Ну, что скажешь?» И я ему честно ответила: «Вот это действительно грустно. Убивать и разрушать – какое ужасное счастье…»

Черная Герцогиня склонила голову, соглашаясь.

– Да, мысли у греков черные. У богатых греков. Они и на людей-то похожи не больше, чем койоты на собак. То есть, койоты похожи на собак, только они не собаки…

Туз ее перебил:

– Кейт, ты ведь тоже любишь охоту! Как же так?

– Мне нравится играть в охоту. Гулять по диким лесам. А в живое существо я стреляла всего один раз, и то в целях самозащиты – это был бурый медведь.

– Еще ты стреляла в человека.

– В ногу! И поделом ему. Он убил белого леопарда.

Вошла Коринн с рюмочкой «Вервена», и я убедился, что Туз прав: ликер действительно был такого же ярко-зеленого оттенка, как глаза Кейт Макклауд.

– Так вот, я начала рассказывать про удивительную женщину, с которой познакомилась на пирушке у Минго. Она подсела ко мне и говорит: «Здравствуй, милочка. Слышу, ты тоже с Юга – как и я. Я родом из Алабамы. Меня зовут Вирджиния Хилл».

– Та самая Вирджиния Хилл? – поразился Туз.

– Да, только я не знала, что она такая известная, пока Минго мне не рассказал. Я о ней никогда не слышала.

– Я тоже, – вставила мадам Апфельдорф. – Кто она такая? Актриса?

– Гангстерская подстилка, – пояснил Туз. – Преступница номер один. ФБР расклеило ее портреты во всех почтовых отделениях Америки. Я читал про нее статью, заголовок звучал так: «Мадонна уголовного мира». За ней охотятся все подряд – не только ФБР, но и бывшие дружки-гангстеры: боятся, что в лапах федералов она запоет соловьем. Когда ее совсем к стенке прижали, она перебралась в Мексику и вышла замуж за австрийца, лыжного инструктора. С тех пор скрывается от преследования между Австрией и Швейцарией. Американцы так и не добились ее экстрадиции.

– Mon Dieu! [53] Боже мой! ( фр. ) – воскликнула мадам Апфельдорф и перекрестилась.

– Наверное, она живет в постоянном страхе.

– Ничуть! Да, она в отчаянии, возможно, ее посещают мысли о самоубийстве. Однако жизнерадостную маску носит весьма убедительно. Все обнимала меня, тискала и приговаривала: «До чего приятно встретить землячку! В гробу я видала эту Европу – пусть засунут ее себе в зад! Видите мою руку?» Она показала мне гипс и пояснила: «Застала мужа в постели с какой-то кошелкой и сломала ей челюсть. И ему бы сломала, да вот беда – он сиганул в окно! Вы, верно, знаете про мои проблемы на родине, но порой меня так и подмывает плюнуть на все и вернуться, а там будь что будет. Здесь такая же тюрьма…»

Туз спросил:

– А какая она в жизни? Красивая?

Кейт задумалась.

– Не то чтобы красивая… Обаятельная. Эдакая милая официанточка из придорожной забегаловки. Лицо очень приятное, но к нему прилагается двойной подбородок. И я даже представить не могу, сколько весят ее сиськи – килограмма два, не меньше.

– Прошу тебя, Кейт, – взмолилась Черная Герцогиня. – Ты же знаешь, как я не люблю такие словечки! «Сиськи»!..

– Ой, да, все время забываю. Тебя же растили бразильские монашки. Впрочем, я не закончила рассказ. Внезапно эта женщина прижала губы к моему уху и зашептала: «Почему бы вам его не похитить?» Я молча посмотрела на нее – даже не поняла сперва, что она хочет сказать. Тогда она говорит: «Вы все про меня знаете, а я все знаю про вас. Как вы выскочили за немецкую сволочь, как он вышвырнул вас из дома, а ребенка забрал. Слушайте, я тоже мать. У меня сын. Ваш муж очень богат, поганый европейский закон на его стороне, так что ребенка вы не увидите. Единственный выход – похитить его».

Дворняжка заскулила. Туз звякнул мелочью в кармане, а мадам Апфельдорф сказала:

– Вот и я говорю. Это вполне осуществимо.

– Ну да, – кивнул Туз. – Дельце опасное, но все можно устроить.

– Как?! – закричала Кейт, обрушивая кулаки на подушки. – Вы же там бывали – это не дом, а крепость! Я никогда не смогу его забрать, тем более пока за ним присматривают эти старые девы, его дядюшки. И слуги.

– И все-таки провернуть такое можно. Нужен дельный план.

– А потом что? Когда они забьют тревогу, меня на пушечный выстрел не подпустят к границе!

– Можно и не пересекать границу, – прокаркала мадам Апфельдорф. – По крайней мере не на машине. В долине тебя будет ждать частный самолет «Грумман». Сядем и улетим.

– Куда?

– В Америку!

Туз разошелся не на шутку:

– Да! Да! В Штатах герр Йегер до тебя не доберется, там он бессилен. Подашь на развод. Любой американский судья без вопросов даст тебе исключительное право опеки над ребенком.

– Мечты. Пьяные фантазии. Мистер Джонс, – обратилась она ко мне, – простите, что отнимаем ваше время. Массажный стол вон там, в шкафу.

– Пьяные фантазии? Может быть. И все-таки я подумаю, – сказала Герцогиня, поднимаясь. – Давай пообедаем на следующей неделе.

Туз поцеловал Кейт в щеку.

– Я тебе скоро позвоню. А вы позаботьтесь о моей девочке, П.Б. Когда закончите – ищите меня в баре.