Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

А Клути все хохмит. Уж такая манера – про что ни заговорит, все у него в шутку оборачивается. «Ты, – говорит, – Джордж, у нас гражданин добропорядочный. А добропорядочность – она для трусов, а трусливей тебя я во всем мире не встречал. Да ты даже с братом своим поговорить боишься и рта при нем не можешь раскрыть, когда нам всем тут такая удача прямо в руки плывет». Джордж пришел в ярость: ничего я не боюсь, поговорю. И кулаком по столу. Клути похлопал его по спине: скоро, говорит, выбьемся с тобой в люди.

Но только Джордж собрался с капитаном поговорить – сразу сердце в пятки ушло. Над предложением посидеть на берегу капитан только смеется. Никаких отпусков ему не нужно, спасибо, увольте. А вот Джейн не прочь в этот раз в Англии остаться. Погулять там и сям, со знакомыми повидаться. Джейн была жена капитана: круглолицая, приятная такая дама. В тот раз Джордж отступил, но Клути настаивал. И вот он снова заводит. А капитан только брови хмурит. Потому хмурит, что в недоумении полном. Не понимает ничего. Он жизни себе не представляет без «Сагамора»…

– А, теперь понял! – воскликнул я.

– Ни черта ты не понял, – гаркнул он, обратив на меня презрительный всесокрушающий взгляд.

– Прошу прощения, – пробормотал я.

– Хмм. Ну да ладно. Вид у капитана Гарри очень суровый, Джордж аж съеживается весь внутри… «Да он насквозь меня видит…» Ничего он не видел, конечно, но Джордж к тому времени уже от тени своей шарахался. С Клути тоже юлит. Намекает компаньону, что, мол, брат уж почти решился пересидеть рейс на берегу и все такое. Клути ждет, ногти грызет от нетерпения. Он таки нашел человечка на это дело. Веришь – нет, в своей же гостинице – где-то неподалеку от Тоттенхэм-Корт-Роуд. Приметил одного – вроде постоялец, а вроде и нет, – слоняется по темным углам. Вроде как «хозяин дома», скользкий такой типчик. Глаза темные. Лицо белое. Хозяйка – вдовой представлялась – только и твердит про мистера Стаффорда; мистер Стаффорд то, мистер Стаффорд се… В общем, Клути зовет его выпить. Вечерами-то он все по барам рассиживал. Не то чтоб пьяница, так – компании ради; любил поболтать с разными людьми… Привычка такая, американская манера.

И вот Клути зовет этого малого на стаканчик – раз, другой, третий. Так себе компания, надо заметить. Хвастаться ему особо нечем. Сидит тихонько да пьет, что нальют, глаза прикроет, вроде как застенчивый… «Не повезло мне», – говорит. А по правде, вышибли его из крупного пароходства за недостойное поведение; но корочки-то при нем осталась, как ты понимаешь; а он покатился по наклонной, и, похоже, не без удовольствия. Лишь бы не работать. Сел вот на шею вдовушке, что держала пансион.

– Да быть того не может, – решился я вставить слово. – Капитанские корочки, говорите?

– Еще как может. Знавал я таких, что и кондукторами устраивались, – прорычал он с презрением. – Ну. Уцепятся за ремень на приступочке, болтаются и вопят: «Два пенса до конечной». Все от пьянства. Но этот Стаффорд был другого сорта. В аду таких вот Стаффордов полно. Клути, случалось, над ним посмеивался, и тогда его полуприкрытые глазки злобно эдак поблескивали. Но вообще Клути был с ним добр. Клути из тех, что и шелудивого пса не обидит. Ставил этому фрукту выпивку да, бывало, выкатывал полкроны – вдовушка-то мистера Стаффорда карманными деньгами не баловала. Почти каждый день грызлись у себя внизу…

Клути потому и пришла эта идея разделаться с «Сагамором», что Стаффорд этот моряком был. Присмотрелся к нему, решил, что на такую авантюру ему пороху хватит, и как-то вечером говорит… «Думается, вы не прочь были бы выйти в море еще разок…» Тот, не поднимая глаз, отвечает, мол, на это и времени жалко, тем более за такие гроши… «А что если жалование капитанское на рейс, да пара сотен сверху, если вдруг случится вернуться без корабля. Тонут суда, случается…» А Стаффорд этот: «И не говорите!» – и дальше прихлебывает из своего стакана, будто его это не касается.

Клути на него малость поднажал, а тот в ответ ему дерзко так говорит, позевывая: «Не вижу перспективы, а вы?» – «Да нет, – говорит Клути, – какие перспективы! В любом случае вас это не коснется. Дело-то разовое. Так во сколько вы оцениваете свои перспективы?» – спрашивает… Тот уже совсем заскучал, чуть не спит. Ленивый был прохвост для таких дел. В карты по мелочи облапошить, женщину взять в оборот, чтоб деньги вымогать или выпрашивать – вот это больше по его части. Клути прошипел страшные проклятья – все это в баре «Подкова» на Тоттенхэм-Корт-Роуд. В конце концов за вторым стаканом Горячего Тодди по шесть пенсов они сошлись на том, что за пятьсот фунтов можно «Сагамора» и томагавкнуть. И вот теперь Клути ждет – дело за Джорджем.

Проходит неделя, другая. Этот тип слоняется по дому, как будто ничего и не было, и Клути начинает сомневаться, возьмется ли он взаправду за это дело. Но тут он, как обычно потупив взор, останавливает Клути у двери: «А что слышно о той работенке, что вы предлагали?» – спрашивает… Он, видишь ли, обошелся с хозяйкой сквернее прежнего и теперь ждет, что поднимется дикий скандал и ему наверняка дадут отставку. Клути и рад радешенек. Джордж так юлил перед ним, что он и взаправду решил, что дельце, считай, на мази. И он говорит: «Да. Настало время представить вас моему другу. Берите шляпу, и пойдем…»

Заходят эти двое в контору, а Джордж за своим столом, в панике – глаза вытаращил и сидит. Видит долговязого парня – лицо смазливое, взгляд тяжелый, веки опущены; короткое засаленное пальтецо, котелок потрепанный, весь осторожный такой – по всякому движению видно. И думает про себя: так вот он какой из себя эдакий-то человек! Нет, не бывать этому… Клути их друг другу представляет, а парень этот оборачивается – стул проверит, только потом сядет… А Клути свое: человек в высшей степени компетентный… Тот сидит молча, ни слова не проронит. Да и Джорджу говорить невмоготу – в горле совсем пересохло. И тут выдавливает: «Хм. Хм. Ах, да – сожалею, не хотел вас расстраивать, но братец мой – планы у него переменились – он сам пойдет в рейс».

Человечек, значит, встает, глаза в пол, как у кисейной барышни, и плавно выходит кабинета, и слова не проронив. Клути за подбородок схватился и все пальцы разом прикусил… Джордж приходит в себя и говорит. Не дело это. Как можно? Вот только корабль сгинет, Гарри поймет, в чем дело. Он же сам к страховщикам пойдет, если что-то заподозрит, ты ж его знаешь. Это ж родному брату в душу плюнуть. Как я могу такую штуку с ним провернуть? Ведь нас с ним двое на всем белом свете – он да я…

Клути изрыгает страшное ругательство, вскакивает, бросается в свой кабинет, и Джордж слышит, как он там все крушит. Немного погодя он идет к двери и дрожащим голосом говорит: «Ты меня о невозможном просишь…» Клути, как тигр в клетке, вот-вот выскочит и разорвет его в клочья, но лишь приоткрывает дверь и спокойно произносит: «Раз уж о душе заговорили, твоя-то не больше мышиной будет, вот что я тебе скажу…» Но Джорджу все равно – с души камень как-никак. А капитан Гарри тут как тут… «Здорово, братец Джордж. Я припозднился чуток. Как насчет перекусить в „Чеширском“, а?..» – «Конечно, старина…» И отправляются на обед. Клути же в тот день так ничегошеньки и не поел.