Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

Обоих бьет дрожь, оба немного не в себе: жутко на борту тонущего судна. Оно ухает и кренится на волнах, качает до тошноты. Клути снова смеется над Стаффордом: такое-то ничтожество – и решилось на столь отчаянный поступок?! А тот вдруг кричит: «С чего это ты решил, что эдак вот со мной можно?»

Волна ударяет в корму, корабль тряхнуло, все вокруг стонет, со всех сторон море грохочет, Клути еще больше растерялся. И тут Стаффорд как заорет, словно обезумевший: «Так ты не веришь мне! Пойди взгляни на цепь! Порвалась? А? Пойди сам посмотри, где она там порвалась. Пойди – найди. Не найдешь! Все звенья целы. Моя, значит, тысяча. Ни пенсом меньше. В двадцать четыре часа, как на берег сойдем. Я, мистер Клути, ждать не стану, пока потонет. Пойду к страховщикам, даже если придется босиком на своих двоих до Лондона. Цепь! Пойдите взгляните на эту цепь, скажу я им. Я поработал с ней по поручению судовладельцев, мошенник по имени Клути меня подговорил!»

Клути в деталях не разбирается. Видит только, что парень не шутит и точно дурное задумал. А тогда беды не миновать… Ты меня пугать собрался? Ты! Жалкое ничтожество! Но Стаффорд перед ним не пасует – оба за стол схватились: «Да что мне тебя пугать – бродягу эдакого; а вот того, в черном плаще, можно и припугнуть…»

Это он про Джорджа Данбара, конечно. От этой мысли в голове у Клути зашумело. Что Стаффорд может и правда всерьез навредить, он не верит, но и Джоржа он не первый день знает – выдаст с потрохами; испортит все, а ведь он в это дело душу вложил. Сам ничего не говорит, все слушает, как тот, напрягся весь от страха и возбуждения, дышит, тяжело, как собака, и вдруг как зарычит: «Тыщу на бочку! В двадцать четыре часа как на берег сойдем, послезавтра, мистер Клути! Я все сказал!» – «Тыщу фунтов, к послезавтрему, – повторяет Клути. – Да ради бога! А сегодня вот тебе, пес ты шелудивый…» И врезал ему со всего маху, взбесился-то, видать, не на шутку. Стаффорд отлетает, крутанувшись, вдоль переборки, а Клути, глядя на это, делает шаг и отвешивает ему второй, куда-то в область челюсти. Мужичонка, шатаясь, пятится прямо в открытую дверь капитанской каюты. Клути за ним и, услышав, как тот рухнул и покатился по полу, захлопывает дверь и поворачивает ключ… «Так-то! – говорит сам себе, – отсюда посложнее пакостить будет».

«Боже милостивый», – прошептал я.

Старик вышел из состояния монументальной неподвижности, повернул голову с лихо нахлобученной шляпой и взглянул на меня стариковскими потухшими глазами.

«Он его запер там, – мрачно проговорил он и уставился обратно в стену. – Клути не позволил бы никому, и уж тем паче такой гниде, как Стаффорд, встать на пути его большой мечты – выбиться им с Джорджем в люди, а заодно и капитана Гарри вывести. И последствия его особо не беспокоили. Те, что промышляют патентованными пилюлями – что хотят, то и воротят. Им думается, все им с рук сойдет… Он постоял, послушал немного. Слышит – глухой удар в дверь капитанской каюты, сдавленные вопли. Тут старину „Сагамора“ подбросила волна, и сквозь ужасный грохот как будто донеслось его имя. От такого удара и жуткого грохота ему пришлось из кают-компании убраться поскорее. На корме очухался немного. Как сердце екнуло-то – ночь страшная, хоть глаз выколи. Того и гляди сам ко дну пойдешь. Приложил ухо к крышке сходного люка. Сквозь ветер и шторм до него доносится, как Стаффорд колотится в дверь и чертыхается. Он вслушивается и говорит себе: „Нет. Нет ему теперь веры…“»

Когда он вернулся к капитану Гарри на рубку, тот спросил про свои вещи. Клути говорит, что очень сожалеет, но с дверью что-то не так – не открывается. «По правде говоря, не очень-то хотелось задерживаться в трюме, – говорит, – трещало так, будто корабль вот-вот на части развалится». Капитан Гарри думает: мандраж; с дверью-то все в порядке. А вслух говорит: «Спасибо, ничего-ничего…» Вся команда высматривает спасательную шлюпку. Тут уж каждый сам за себя. Клути думает, хватятся ли Стаффорда? Но дело в том, что мистер Стаффорд в море никак не отличился, так что после кораблекрушения никто о нем и не вспомнил. Где он, что он – никого не волновало. К тому же не видно ни зги, по головам не пересчитаешь. Приближался свет фонаря – это подходил буксир со спасательной шлюпкой, и капитан Гарри спрашивает, все ли в сборе? Кто-то ответил: «Все здесь, сэр!» – «Тогда готовься покинуть корабль, – говорит, – а вы двое поможете сперва джентльмену спуститься…» – «Есть, есть, сэр…» Клути хотел было просить капитана позволить ему сойти последним, но тут со шлюпки бросили абордажный крюк, крюк зацепился за фок-мачту, матросы подхватили Клути, примерились и сбросили в шлюпку – и всего делов.

Он совсем выбился из сил – с непривычки-то. Сидит на корме шлюпки, глаза закрыты, чтоб не видеть бурную пенящуюся воду вокруг. Сквозь шум ветра слышит голос капитана Гарри – тот просит старшину подождать минутку, и еще что-то неразборчивое; старшина кричит в ответ: «Только недолго, сэр…» – «Что там такое?» – спрашивает Клути. Ему аж дурно стало. Какие-то корабельные бумаги, отвечает старшина. Он нервничает. Неподходящее время болтаться тут, понимаешь. Они немного отводят шлюпку и ждут. Волны перехлестывают. Клути почти без чувств. Весь онемел. Вдруг вопль: «Вот он!» На палубе кто-то есть – они подтягивают шлюпку кошкой и без осложнений берут его на борт. Слышатся еще какие-то крики, но все перекрывает шум моря. Клути чудится, что где-то совсем рядом раздается гол3ос Стаффорда. Ветер ненадолго стихает, и голос Стаффорда тараторит старшине: он был, конечно, рядом с капитаном, все время рядом с ним, пока тот не заявил в последний момент, что должен забрать какие-то бумаги на корме; настаивал, что сам сходит; а ему сказал садиться в шлюпку… Он хотел подождать капитана, но тут море поуспокоилось, и он решил воспользоваться этой возможностью.

Клути раскрыл глаза. И правда, рядом с ним в переполненной шлюпке этот Стаффорд. Старшина нависает над Клути, кричит ему: «Сэр, вы слышали, что сказал помощник капитана?» А у Клути лицо словно заштукатурено, губы и все вообще, говорить тяжело: «Так точно, слышал». Старшина помолчал немного. «Не нравится мне это», – говорит… Повернулся к помощнику, сетует, что не попытался пробежаться по палубе, поторопить капитана, когда волны притихли. Стаффорд и тут нашелся: он-то об этом подумал, но только побоялся разминуться с ним в темноте. «Ведь, – говорит, – капитан мог бы выбраться сразу, решив, что я уже в шлюпке, и вы бы, может, отошли без меня…» – «Так-то это так», – соглашается старшина. Минута где-то прошла, старшина пробухтел: «Не дело это». Вдруг Стаффорд лживеньким таким голосом начал: «Я там неподалеку был, когда капитан говорил Клути, что не знает, как вообще ему храбрости хватит это старое судно оставить; говорил ведь?..» А Клути чувствует, как его руку тихонько сжимают в темноте… «Говорил? Мистер Клути, мы же стояли с ним вместе как раз до вашего появления?» И тут старшина прокричал: «Я на борт, надо осмотреть…» Клути высвободил руку: «Я с вами…»