Джозеф Конрад - Личное дело. Рассказы (сборник)

«Вы думали, что мы уж больше никогда не встретимся, мистер Клути», – говорит Стаффорд весь из себя такой непритязательный… Этот тип, когда ему наливали чего его душеньке угодно – пьяницей-то он не был, – надевал на себя личину этакого скромника… «Но капитан покончил с собой, – говорит, – а я сижу здесь и думаю обо всем этом. Чего только не произошло. Кораблекрушение, подстроенное по предварительному сговору, покушение и, наконец, это самоубийство. Потому что если это не самоубийство, мистер Клути, тогда мне, значит, известна жертва самого жестокого, самого хладнокровного покушения; этому человеку пришлось пережить такое, что сравнимо с тысячью смертей. И тогда сумма в тысячу фунтов, о которой мы когда-то толковали, выглядит весьма незначительной. А ведь самоубийство-то в самый раз пришлось…»

И он смотрит на Клути, а тот смеется и подходит к столу все ближе.

«Ты убил Гарри Данбара», – шепчет он… Стаффорд смотрит на него и скалит зубы: «Да, убил, конечно! Промаялся в этой каюте полтора часа, как мышь в мышеловке… Ведь я бы так и пошел ко дну вместе с этой развалюхой. Тут уж любые средства хороши, лишь бы выжить. Конечно, я его застрелил! Я ведь думал, что это ты, гнусный убийца, вернулся, чтобы прикончить меня. Он распахивает дверь и идет прямо на меня, у меня в руках револьвер, я и выстрелил. Я обезумел. С ума сходили и от меньших потрясений».

Клути смотрит на него не моргая. «Ага! Такая твоя версия…» И он в ярости ударяет кулаком по столу. «А вот тебе моя: Какой сговор? Как докажешь? Ты пришел туда воровать. Ты мародерствовал в его каюте; капитан застукал тебя, когда ты шарил в ящике, и ты застрелил его. Ты убил его ради денег! Его брат и вся контора знают, что он взял с собой в море шестьдесят фунтов. Шестьдесят фунтов золотом в холщовом мешочке. Он сказал мне, где они лежат. Старшина шлюпки под клятвой засвидетельствует, что ящики были пусты. А ты – полчаса не прошло, как сошел на берег, – разменял соверен, чтобы заплатить за выпивку; ну надо быть таким идиотом! Слушай сюда. Если послезавтра ты не явишься в контору поверенного Джорджа Данбара, чтобы дать правильные показания об обстоятельствах гибели судна, я заявлю на тебя в полицию. Послезавтра…»

И что ты думаешь? Этот Стаффорд давай волосы на себе рвать. Прямо так. Обеими руками дерет и не пискнет. Клути так стол толканул, что тому пришлось за каминную решетку хвататься, чтобы со стула не упасть прямо в огонь.

«Ты меня знаешь, – говорит Клути свирепо так, – я до точки дошел, и мне уже плевать, что со мной дальше будет. Я тебя ни за грош порешу».

Тут шавка под стол и спряталась. Клути вышел и как только повернул на улицу – ну ты знаешь, ряд маленьких рыбацких домишек, темно, да и льет как из ведра, – Стаффорд распахнул окно гостиной и давай голосить: «Гнусный ты янки – однажды я отплачу тебе сполна!»

Клути идет себе дальше и только горько так усмехается, потому что тот и не знает, что уже отплатил ему сполна.

Пока мой вальяжный грубиян допивал свое пиво, его запавшие черные глаза глядели на меня поверх кружки.

«Вот тут я не до конца понимаю, – признался я, – чем отплатил?»

Он немного выправился и объяснил, что со смертью капитана Гарри его половина страховки отошла его вдове, а ее поручители, разумеется, распорядились деньгами по-своему – купили облигаций. На жизнь ей хватало. Половины Джорджа оказалось недостаточно, чтобы раскрутить лекарство как следует; в дело вошли пайщики побогаче, а этим двум пришлось продать свои доли, считай, за бесценок.

«Интересно было бы узнать, что послужило движущей силой всей этой трагедии? Вам известно, что это за патентованное лекарство?»

Услышав название, я присвистнул. Ни много ни мало – Пилюли Паркера от поясничной боли! Это ж миллионное дело! Вы наверняка о них слышали. Да они по всему миру известны. Каждый второй житель нашей планеты хоть раз да принимал эти таблетки.

«Вот это да! – воскликнул я. – Какое состояние из рук ушло!»

«Да, – буркнул он, – и все за одну револьверную пулю».

Еще он рассказал, что Клути в итоге вернулся в Штаты, пассажиром на грузовом судне из Альберт-дока. Когда вечером накануне отплытия Клути бродил по набережным, он встретил его и привел к себе домой пропустить стаканчик. «Забавный мужичонка этот Клути. Всю ночь просидели, грог пили, до самого его отправления».

Тогда-то Клути и поведал ему эту историю с той совершенно бессознательной прямотой человека, промышляющего патентованными лекарствами, а значит – равнодушного к моральным принципам. Он не озлобился, просто устал. Напоследок Клути сказал, что «хватил родины сполна». Джордж Данбар в конце концов тоже стал против него. Ясно, что никаких иллюзий у Клути уже не осталось.

Что до Стаффорда, то он так и помер бродягой в одном из приютов Ист-Энда. Уже стоя одной ногой в могиле, он потребовал себе священника: совесть его мучила за невинноубиенного.

«Хотелось ему, чтоб кто-то его успокоил, сказал, что ничего страшного, – презрительно прорычал старик мой неотесанный. – Он сказал священнику, что, мол, знает того Клути, что пытался его убить, и священник – его паства в основном из докеров и состояла – однажды мне об этом рассказал. Оказавшись в западне, этот мерзавец стал молить о прощении… Я, мол, исправлюсь, буду хорошим и все такое… Затем слетел с катушек, вопил, бросался на стены, ну это ты, поди, можешь себе представить… пока не вымотался. Сдался. Упал на пол, закрыл глаза, осталось только молиться. Так он рассказывал. Пытался вспомнить какую-нибудь молитву о быстрой кончине – настолько голову от страха потерял. Говорит, что был бы у него нож или еще что, перерезал бы себе глотку – и дело с концом. А потом – нет, думает! Лучше попытаться замок из двери вырезать. Но ножа в кармане не оказалось… Он опять давай рыдать и молить Бога, чтобы тот послал ему какое-нибудь орудие, как вдруг осенило: топор! В каюте капитана в одном из ящиков обычно держат запасной топорик… Он аж подскочил… Темно, хоть глаз выколи. Стал обшаривать ящики в поисках спичек, а нашел револьвер капитана Гарри. Заряженный к тому же. Замер весь. Мог бы разбабахать дверь в щепки, а? Спасен! Провидение господне! Спички тоже нашлись. И он думает: а не осмотреться ли мне тут как следует?»

Чиркнул спичкой, глядит – а в глубине ящика холщовый мешочек припрятан. Сразу понял, что за мешочек, и быстренько его в карман. Ага, говорит, тут побольше света понадобится. Швыряет стопку бумаги на пол, поджигает, и давай шарить, искать чего поценнее. Представляешь? Он этому ист-эндскому пастору сказал, что это, мол, дьявол его искушал. То у него провидение господне, то проделки дьявола. То так, то этак…

Все они, мерзавцы изворотливые, такие песни поют. Он так увлекся с этими ящиками, что услышал уже только окрик – святые небеса! Поднимает глаза и видит, в открытой двери (Клути-то в замке ключ оставил) – капитан Гарри, нависает над ним в ярости, в свете полыхающих бумаг. У него аж глаза на лоб полезли. «Воровать?! – гремит капитан. – Моряк! Офицер! Не допущу! Такого негодяя следовало бы оставить на тонущем судне!»