Карл Маркс - Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов

Еще в последние десятилетия XVII в. уеоmаn’ы, независимое крестьянство, было многочисленнее, чем класс арендаторов. Оно было главной силой Кромвеля и, по признанию самого Маколея, представляло выгодный контраст по сравнению с кутилами-дворянчиками и их слугами, сельскими попами, на обязанности которых лежало покрывать брачным венцом грехи отставных барских любовниц. Даже и наемные земледельческие рабочие были все еще совладельцами общинных земель. Приблизительно в середине XVIII в. исчезает это независимое крестьянство, а в последние его десятилетия изглаживаются всякие следы общинной собственности земледельцев.

Во время Реставрации (по восстановлении) Стюартов земельные собственники провели в законодательном порядке тот грабеж, который на континенте происходил везде без всяких законодательных околичностей. Они уничтожили феодальный строй поземельных отношений, т. е. сбросили с себя всякие повинности по отношению к государству, «вознаградили» государство при помощи налогов на крестьянство и остальную народную массу, присвоили себе современное право частной собственности на поместья, на которые они имели лишь феодальное право, и, наконец, октроировали сельским рабочим Англии законы о поселении («law of settlement»), которые сделали из них придаток общины точно так же, как указ татарина Бориса Годунова превратил русских крестьян в придаток их земельных участков.

«Славная революция» вместе с Вильгельмом III Оранским поставила у власти наживал из землевладельцев и капиталистов. Они освятили новую эру, доведя до колоссальных размеров то расхищение государственных имуществ, которое до сих пор практиковалось лишь в умеренной степени. Государственные земли отдавались в подарок, продавались за бесценок или же присоединялись к частным поместьям путем прямого грабежа. Все это – без малейшего соблюдения форм законности. Присвоенное таким мошенническим способом государственное имущество наряду с землями, награбленными у церкви, поскольку они не были снова утеряны во время республиканской революции, и составляет основу современных княжеских владений английской олигархии. Буржуазные капиталисты покровительствовали этой операции между прочим для того, чтобы превратить землю в предмет свободной торговли, расширить область крупного земледельческого производства, увеличить прилив из деревни оказавшихся вне общества пролетариев и т. д. К тому же новая земельная аристократия была естественной союзницей новой банкократии, только что вылупившейся из яйца финансовой знати и крупных мануфактуристов, опиравшихся в то время на покровительственные пошлины.

Когда на место независимых уеоmеn’ов стали tenants-at-will, мелкие фермеры, арендовавшие землю погодно, толпа людей, рабски приниженных, всецело зависящих от произвола лендлорда, то систематическое расхищение общинных земель наряду с грабежом государственных имуществ особенно помогло образованию тех крупных ферм, которые в XVIII в. назывались «капитальными фермами» или «купеческими фермами»; эти же причины способствовали превращению сельского населения в пролетариат, его «освобождению» для промышленности.

В XIX в. исчезло, конечно, и само воспоминание о связи между земледельцем и общинной собственностью. Не говоря уже о позднейшем времени, получило ли сельское население хоть копейку вознаграждения за те 3½ миллиона акров общинной земли, которые были у него отняты между 1801 и 1830 гг. и подарены лендлордам парламентом, состоящим из лендлордов?

Наконец, последний крупный процесс экспроприации земли у земледельцев известен под названием «Clearing of Estates» («очистка имений» – в действительности очистка их от людей). Очистка представляет кульминационный пункт всех рассмотренных выше английских методов экспроприации. Что такое «Clearing of Estates» в собственном смысле этого слова, мы можем узнать, лишь обратившись к горной Шотландии, этой обетованной земле современных романов.

Кельты горной Шотландии состояли из кланов, каждый из которых был собственником занятой им земли. Представитель клана, глава его, или «большой человек», был лишь номинальным собственником этой земли, совершенно так же, как английская королева является номинальной собственницей всей национальной территории. Когда английскому правительству удалось подавить внутренние войны между этими «большими людьми» и их постоянные набеги на жителей равнинной Шотландии, тогда главы кланов отнюдь не отказались от своего старого разбойничьего ремесла; только форма последнего изменилась. Собственной своей властью они превратили свое номинальное право собственности на землю в реальное право частной собственности, и так как они наткнулись на сопротивление со стороны рядовых членов, то решили сгонять их с земли путем открытого насилия. Когда в XVIII в. гэлов начали сгонять с земли, им в то же время воспрещалась эмиграция, так как хотели насильно загнать их в Глазго и другие фабричные города.

Как пример метода, господствующего в XIX столетии, мы приведем здесь «очистки», произведенные герцогиней Сутерланд. Как только бразды правления попали в руки этой особы, весьма просвещенной в области политической экономии, она решила немедленно же приступить к радикальному экономическому лечению и превратить в пастбище все графство, население которого прежними мероприятиями аналогичного характера уже было низведено до 15 000 человек. С 1814 по 1820 г. эти 15 000 жителей – около 3000 семейств – систематически изгонялись и искоренялись. Все их деревни были разрушены и сожжены, все поля обращены в пастбища. Британские солдаты были посланы для экзекуции, и дело доходило у них до настоящих битв с местными жителями. Одну старуху сожгли в ее собственной избе, так как она отказалась ее покинуть. Таким путем эта дама присвоила себе 794 000 акров земли, с незапамятных времен принадлежавшей клану. Изгнанным жителям она отвела на берегу моря около 6000 акров земли, по 2 акра на семейство. Эти 6000 акров представляли пустырь и не приносили собственникам никакого дохода. Герцогиня обнаружила столь высокое благородство чувств, что сдала землю в переднем по 2 шилл. 6 пенсов за акр тем самым членам клана, которые в течение столетий проливали кровь за ее род. Всю награбленную у клана землю она разделила на 29 крупных ферм, предназначенных для овцеводства, причем в каждой ферме жила одна-единственная семья, большею частью английские арендаторы-батраки. В 1825 г. 15 000 гэлов уже были замещены 131 000 овец. Часть аборигенов, изгнанных на морской берег, пыталась прокормиться рыболовством.

Но бравых гэлов ждало новое и еще более тяжелое испытание за их горно-романтическое преклонение перед «большими людьми» клана. Запах рыбы бросился в нос «большим людям». Они пронюхали в нем нечто прибыльное и сдали морское побережье в аренду крупным лондонским рыботорговцам. Гэлы были изгнаны вторично.