Карл Маркс - Капитал. Полная квинтэссенция 3-х томов

В XVI столетии сюда присоединяется еще один решающе важный момент. В то время арендные договоры заключались на продолжительные сроки, нередко на 99 лет. Непрерывное падение стоимости благородных металлов, а следовательно, и денег было очень выгодно для фермеров. Оно, не говоря уже о других рассмотренных выше обстоятельствах, понижало заработную плату. Часть той суммы, на которую понижалась плата, превращалась в прибыль фермера. Непрерывное повышение цен на хлеб, шерсть, мясо – одним словом, на все земледельческие продукты – увеличивало денежный капитал фермера без всякого содействия с его стороны, между тем земельную ренту ему приходилось уплачивать на основе старых договоров, заключенных при прежней стоимости денег. Таким образом, он обобщался одновременно и за счет своих наемных рабочих, и за счет своего лендлорда. Нет поэтому ничего удивительного в том, что в Англии к концу XVI столетия образовался класс богатых для того времени «капиталистических фермеров».

Осуществлявшийся толчками, постоянно возобновлявшийся процесс экспроприации сельского населения и изгнания его с земли доставлял, как мы видели, городской промышленности все новые и новые массы пролетариев, стоящие совершенно вне всяких цеховых отношений. Разрежению самостоятельно хозяйствующего, независимого сельского населения соответствовало не только сгущение промышленного пролетариата. Земля, несмотря на уменьшение числа лиц, обрабатывающих ее, приносила теперь столько же или даже еще больше продукта, чем раньше, так как революция в отношениях земельной собственности сопровождалась улучшением методов обработки, расширением коопераций, концентрацией средств производства и т. д., и так как, с одной стороны, сельскохозяйственные наемные рабочие принуждались к более интенсивному труду, с другой стороны, все более и более сокращалась та область производства, в которой они работали на самих себя. Таким образом, вместе с освобождением части сельского населения освобождаются и его прежние средства существования. Оказавшийся между небом и землей крестьянин должен купить их стоимость у своего нового господина, промышленного капиталиста, в форме заработной платы. Туземный сырой материал, доставляемый для промышленности сельским хозяйством, постигла та же судьба, как и средства существования.

Представим себе, например, что часть вестфальских крестьян, которые во времена Фридриха II все занимались прядением льна, насильственно экспроприирована и прогнана с земли, в то время как оставшаяся их часть превращена в батраков крупных фермеров. Наряду с этим растут крупные льнопрядильные и ткацкие предприятия, в которых «освобожденные» от земли находят себе работу в качестве наемных рабочих. Лен имеет совершенно такой же вид, как раньше. Ни одно волокно его не изменилось, но в его материальное тело внедрилась теперь новая социальная душа. Он составляет теперь часть постоянного капитала владельца мануфактуры. Распределенный раньше между массой мелких производителей, которые сами выращивали его и выпрядали маленькими порциями, работая вместе со своими семействами, он теперь сосредоточен в руках одного капиталиста, который заставляет других людей ткать и прясть на себя. Добавочный труд, расходуемый в льнопрядильне, раньше реализовывался в виде добавочного дохода бесчисленных крестьянских семейств а также – во времена Фридриха II – в виде налогов. Теперь он реализуется в виде прибыли немногих капиталистов. Прялки и ткацкие станки, разбросанные прежде по деревням, теперь сосредоточиваются в немногих больших рабочих казармах, подобно самим рабочим и сырому материалу. И прялки, и ткацкие станки, и сырой материал из средств, обеспечивающих независимое существование прядильщиков и ткачей, превращаются в средства, обеспечивающие господство над прядильщиками и ткачами и высасывание из них неоплаченного труда. По внешнему виду крупных мануфактур, точно так же как и крупных ферм, отнюдь нельзя сказать, что они образовались из соединения многих мелких производственных единиц, при помощи экспроприации многих мелких независимых производителей.

Экспроприация и изгнание с места части сельского населения не только освобождают вместе с рабочими также и средства их существования и труда, но и создают в то же время внутренний рынок.

Прежде крестьянская семья сама производила и перерабатывала средства существования и сырые материалы, которые по большей части сама же и потребляла. Эти сырые материалы и средства существования превратились теперь в товары. Крупный фермер массами продает их; мануфактуры являются его рынком. Пряжа, холст, грубые шерстяные изделия – вещи, сырые материалы которых имелись в распоряжении каждой крестьянской семьи, выпрядались и ткались ею для собственного потребления, – превратились теперь в мануфактурные произведения, рынок для сбыта которых образуют как раз земледельческие округа. Таким образом, рука об руку с экспроприацией самостоятельного прежде крестьянства, с его отделением от средств производства совершается уничтожение сельской подсобной промышленности. И только уничтожение сельского домашнего производства может дать внутреннему рынку данной страны те размеры и ту устойчивость, в которых нуждается капиталистический способ производства.

Однако период мануфактур, в собственном смысле этого слова, еще не приводит к радикальному преобразованию.

Только крупная машинная промышленность доставляет прочный базис для капиталистического земледелия, радикально экспроприирует подавляющее большинство сельского населения и довершает разделение земледелия и домашней деревенской промышленности, вырывая корни последней: прядение и ткачество. А следовательно, только она завоевывает для промышленного капитала весь внутренний рынок.

Процесс возникновения промышленного капиталиста не отличался той постепенностью, какою характеризуется развитие фермера. Без сомнения, некоторые мелкие цеховые мастера и еще большее количество самостоятельных мелких ремесленников и даже наемных рабочих превратились сначала в зародышевых капиталистов, а потом, постепенно расширяя эксплуатацию наемного труда и, соответственно, усиливая накопление капитала, – просто в капиталистов.

Но необычайная медлительность этого метода отнюдь не соответствовала торговым потребностям нового мирового рынка, созданного великими открытиями конца XV в. Однако Средние века завещали две различные формы капитала: ростовщический и купеческий капиталы .